Почётный легион. - Форум ветеранов ГСВСК
IPB

Здравствуйте, гость ( Вход | Регистрация )

12 страниц V « < 8 9 10 11 12 >  
Ответить в эту темуОткрыть новую тему
> Почётный легион., Воспоминания и фотографии участников "Карибского кризиса".
Барков Михаил
сообщение 2.12.2012, 13:17
Сообщение #271


Ветеран ГСВСК
**********

Группа: Ветераны
Сообщений: 2 272
Регистрация: 28.1.2009
Из: Россия, г. Санкт-Петербург
Пользователь №: 947
Младший военный специалист
Период пребывания на Кубе: январь 1990 - 1991 апрель
Место дислокации на острове: Авторота, 20 ОМСБ, 2 рота



Замечательно. Очень интересно.
Разве карнавал в марте?
И еще вопрос по послеобеденному сну. Он был только у офицеров или у солдат тоже?
И русская деревня уже существовала...
Спасибо.
Пользователь в офлайнеКарточка пользователяОтправить личное сообщение
Вернуться в начало страницы
+Ответить с цитированием данного сообщения
Лели Виктор
сообщение 17.12.2012, 12:26
Сообщение #272


Ветеран ГСВСК
**********

Группа: Ветераны
Сообщений: 13 566
Регистрация: 1.12.2008
Из: США, г. Лос-Анджелес
Пользователь №: 28
Младший военный специалист
Период пребывания на Кубе: май 1991 - 1992 декабрь
Место дислокации на острове: Нарокко, 3 МСБ разведка, Гуанабо



Будянский Георгий Алексеевич

1. Призвали на службу 10 ноября 1962 года г. Бобринец Кировоградской области.
Служил в Полтаве «учебка» по специальности «Аппаратчик ЗАС» - засекречивающая аппаратура связи.
2. Узнал уже практически на теплоходе Вацлав Воровский. Отходили из Ленинграда где-то 13-15 октября 1963 года.
Передислокация была следующей схемы: Полтава-Львов (несколько недель)-Кронштадт (сборный пункт)-Ленинград.
К слову сказать, из нашей учебки я был единственным, кто попал на Кубу за эти два года.
Ночью с Кронштадта крытыми машинами нас доставили на «задворки» порта и через час-полтора после погрузки, теплоход отчалил. Что идем на Кубу нам никто не сообщил.
Но после прохождения Англии сами начали догадываться, что конечный пункт – возможно Куба.
3. В Кронштадте нас переодели в гражданскую форму. В рюкзаках держали свою военную.
Все остальное в пункте №2.
4. Условия во время перехода отличные. По сравнению с учебкой, питание просто прекрасное.
Разместили в кубриках примерно по четыре человека.
5. Что еще перевозили – без понятия. Теплоход брал на борт 300 пассажиров и 3тыс. тонн груза.
6. Питание на теплоходе было отличное.
7. На палубу КАТЕГОРИЧЕСКИ нельзя было выходить!
8. За сутки до прибытия в Гавану американские самолеты ПОСТОЯННО на высоте 100-200 метров сопровождали наш теплоход.
Заходили в пике и откровенно, как бы шли на таран.
Второй пилот или кто там, по пояс высовывался из кабины и открыто снимал на фото-кинокамеру.
Действительно было не по себе.
9. ЧП за время перехода не было.
10. Оружие, военную форму и подобное военное снаряжение не выдавали.
11. Из Ленинграда до Гаваны 16 суток.
12. Разгрузка в Гаване. Порт. Днем. Наши открытые ЗИЛы. Все в открытую.
Через всю Гавану.
13. Впечатления? Экзотика! Гаванцы весело приветствовали, махали руками, с улыбками.
Конечно же, радостно на душе, по молодости ожидание каких интересных событий.
И, в конце концов, после двух недель перехода само ощущение, что идешь по суше уже сильно радовало.
14. Непосредственного контакта по прибытию с кубинцами у нас не было.
15. После высадки нас прямиком доставили на территорию вч - Центральная группа войск.
16. Командиры настраивали на терпеливое, со всеми лишениями, выполнение интернационального долга.
17. Первые месяцы очень тяжело. Обстановка нервная, непривычно, комарья полно, змеи ползают, влажность неимоверная.
18. Проживание в неприспособленных казармах. Дощатый барак человек на 80.
Питание препаскуднейшее на протяжении всего времени пребывания на Кубе.
Лишь только благодаря тому, что я был начальником смены ЗАС, во второй части срока службы была возможность ездить в Гавану в Центральную группу войск, Военпредство, Посольство и параллельно посетить магазины. Хоть и при ограниченных финансовых возможностях.
19. Связь держали Гавана – Москва по 8 часов/смена. 8 часов работали, 8 отдыхали.
Одново слово – ЗАС.
20. Повторюсь – комаров тучи, повышенная влажность, змеи, крысы, жара.
К тому же кожные болезни, последствия которых сами собой прошли при возвращении в Союз.
21. Настроения тягостно-удручающие, т.к. подавляющее большинство два года провели за проволокой, видя Кубу исключительно по маршруту ВЧ – теплоход в порту, в ожидании чего-то лучшего.
22. В дни усиления кризиса меня на Кубе еще не было. Мы появились на острове 1 ноября 1963 года.
Могу сказать только, что в первый период после прибытия на Кубу особо чувствовалось ощущение тревоги. Командиры постоянно на политзанятиях настраивали на соблюдение строгих правил воинского устава, недопущение никаких отклонений, вольностей и т.п.
23-29. Тягостность настроений придавал тот факт, что в голове постоянно присутствовала мысль о том, что 93 человека так и остались в Кубинской земле.
30-31. Мы были не в курсе о всех проводимых нашими войсками работах на Кубе.
Всю информацию получали из СМИ. Передача сообщений процентов 10-15 проходила через нас открытым текстом, аппаратура при этом засекречивала.
Остальное шифрограммы, ключей к которым у нас, естественно, не было.
Пользователь в офлайнеКарточка пользователяОтправить личное сообщение
Вернуться в начало страницы
+Ответить с цитированием данного сообщения
Зиннатуллин Альфрид
сообщение 17.12.2012, 17:24
Сообщение #273


Ветеран ГСВСК
**********

Группа: Администраторы
Сообщений: 15 157
Регистрация: 3.12.2008
Из: Россия, г. Уфа
Пользователь №: 43
Младший военный специалист
Период пребывания на Кубе: весна 1986 - 1987 декабрь
Место дислокации на острове: Торренс, 20 ОМСБ, 3 рота



Пересадько Е.С,

Изображение
Октябрь 1962 г. Base Granma. Геодезические работы на берегу Мексиканского залива.
Слева – направо: ряд. Новиков, ст. л-т Гурин В., …………, ефр. Метревели Р.Р., л-т Пересадько Е.С., ряд. Корнилович, серж. Жашко В.

Изображение
Октябрь 1962 г. Работа с гиротеодолитом. Л-т Пересадько Е.С., м-р Ерёменко Е.Б.

Изображение
Октябрь 1962 г. На рекогносцировке. м-р Ерёменко Е.Б., л-т Пересадько Е.С.,

Изображение
В этом «лесу» мы стояли на боевом дежурстве во время Кубинского кризиса. Октябрь 1962 г.

Изображение
Base Granma. Командир полка п-к Фролов А.И. вручает грамоту л-ту Пересадько Е.С. 7 ноября 1962 г.

Изображение
На обследовании геодезических пунктов. Гурбашков Б.И., Новиков, Пересадько Е.С.

Изображение
Гавана, капитолий. Диденко Н.Д., Пересадько Е.С., март 1963 г.

Изображение
Обучение кубинцев. Стоят: Карлос Рафаэль Родригес, Фернандо Порто Гарсиа, Адонис Кандеват Маркес, Пересадько Е.С., Мануэль Ибарра Мартин, Альфонсо Ямас Ригейра, …….., Ерёменко Е.Б., Владимир Эрнандес Кастаньеда. Сидят: Феликс Чанг, Юнусов. Лето 1963 г.

Изображение
Гавана, 1963 г. Вверху слева – направо Старосельский В., Отт Борис, Колесников В.П., Смирнов Д.А. 584 ОАИП.

Изображение
Base Granma, Учеба. Кубинские и советские офицеры, слева-направо Рафаэль, Эктор де Конса, ……………, Смирнов Д.А., ………….

Изображение
Гавана, 2 января 1965 года. ФКР-1 на параде

Изображение
Сентябрь 2009 г. Ветераны 584 ОАИП и карибского кризиса у родной пусковой установки с ракетой. Слева – направо: Борис Отт, Дмитрий Смирнов, кубинский офицер, Александр Рябов, Валентин Колесников. Гавана, выставка вооружения
Пользователь в офлайнеКарточка пользователяОтправить личное сообщение
Вернуться в начало страницы
+Ответить с цитированием данного сообщения
Макаров Дмитрий
сообщение 17.12.2012, 20:19
Сообщение #274


Ветеран ГСВСК
**********

Группа: Супермодераторы
Сообщений: 8 076
Регистрация: 26.8.2010
Из: Россия, Нижний Новгород
Пользователь №: 2 683
Младший военный специалист
Период пребывания на Кубе: весна 1988 - 1989 зима
Место дислокации на острове: Нарокко, комендачи -Торренс, разведвзвод



Супер!!! thumbsup[2].gif
Пользователь в офлайнеКарточка пользователяОтправить личное сообщение
Вернуться в начало страницы
+Ответить с цитированием данного сообщения
Красников Виталий
сообщение 20.12.2012, 0:39
Сообщение #275


Ветеран ГСВСК
**********

Группа: Ветераны
Сообщений: 9 524
Регистрация: 12.12.2010
Из: Украина, г. Сокиряны, Черновицкая обл.
Пользователь №: 2 888
Младший военный специалист
Период пребывания на Кубе: осень 1985 - 1987 весна
Место дислокации на острове: Нарокко, 3 МСБ, 1 МСР



Солдаты несостоявшейся войны


Номер 48 (623) от 5 декабря 2012 г.
50 лет назад разразился Карибский кризис – военное противостояние между СССР и США. Согласно официальной версии, ему предшествовало размещение Соединёнными Штатами в 1961 году в Турции ракет средней дальности, напрямую угрожавших городам в западной части Советского Союза, Москве и промышленным центрам. В ответ в качестве адекватной меры на Кубе были размещены советские ракеты с ядерной начинкой. Мир оказался на грани войны.

Непосредственным участником тех событий стал наш земляк Георгий Кешабянц, тогда рядовой гвардейского танкового полка, дислоцировавшегося в Ленинградской области. Ему довелось совершить путешествие на Кубу, которую Фидель Кастро Рус объявил социалистической, и выполнить, как искренне полагал советский солдат, свой интернациональный долг.
Изображение
Азорские острова и Бермудский треугольник

Георгий Иосифович
вспоминает:
– Шёл второй год моей службы, когда в июле 1962 нас сгребли и без объяснения причин одними из первых отправили на переформирование в Кронштадт. Даже старшие офицеры оставались в полном неведении.

Правда, уже при погрузке на теплоход я увидел плачущего прощающегося с женой офицера. Это могло натолкнуть на мрачные мысли. Но мы были молоды и беспечны. Нас никто не провожал, и нам нечего было терять. А путешествие в незнаемое обещало массу новых впечатлений и, может быть, приключений.

Нам выдали два комплекта обмундирования, один обычный, другой – в тропическом исполнении: гимнастёрка с коротким рукавом, шляпа с накомарником, ботинки вместо кирзовых сапог. И всё это попросили до поры до времени убрать подальше. Всех одели между тем в цивильное платье – костюм, рубашка в клетку…

Плавание продолжалось четырнадцать дней. Обогнули Европу, прошли проливы Ла-Манш и Па-де-Кале, слева Франция, справа Англия. В Северном море командиры вскрыли секретный пакет: наш путь лежал в Атлантику, на Кубу, порт назначения Байя-Онда.

Мирный с виду теплоход был начинён оружием, но 800 участникам атлантического круиза категорически запрещалось, хотя всем всё уже было понятно, говорить о цели путешествия. Многие, между тем, отрастили бороды – барбудос, как у Фиделя, и бесцельно убивали время в каютах за картами и домино или слоняясь по палубе. Кешабянц использовал его с умом – учил испанский. Когда темнело, смотрели кино на палубе – фильмы «Волга-Волга», «Подвиг разведчика». Выполняем интернациональный долг, едем к братьям – таким было всеобщее настроение.

Нелёгким испытанием для многих стала морская болезнь, товарищей выворачивало наизнанку. Особенно штормило в Бискайском заливе. Действенным средством против этой напасти считались томатная паста и селёдка, выставленные в бочках для всеобщего пользования. Георгию качка была нипочём, только аппетит удваивался.

Так и шли навстречу неизвестности, сопровождаемые эскортом дельфинов и советскими подводными лодками, оснащёнными коломзаводскими дизелями. В тропиках к ним добавились летающие рыбы, а в меню – изрядная порция сухого вина: рислинг, алиготе. Чем ближе подходили к цели назначения, тем чаще в небе появлялись американские самолёты.

Позади остались Азорские острова, где-то рядом – Бермудский треугольник. И вот, в 5 утра 28 июля на горизонте появилась Куба. Вас примет порт Мариэль – сообщили по радио.

Много позднее Георгий Кешабянц узнал, что в случае попытки захвата американцами судно должно было быть взорвано, и пошло бы на дно, а солдатики рыбам на корм. Для страны Советов – самый подходящий случай раструбить на весь мир о янки, потопивших мирный гражданский теплоход.

Из песни слова не выкинешь

Разместился наш воинский контингент в 18 километрах от Гаваны, в местечке Нарокко, неподалёку от небольшого городка Сантьяго-де-лас-Вегас в деревянных щитовых казармах. Спали на привезённых с собой поролоновых матрасах и подушках. Потихоньку обустраивались.

И многое пошло не так, как рассчитывали отцы-командиры. О какой военно-политической подготовке можно вести речь, если на солнышке плюс 50 по Цельсию. Ни тебе ленинских комнат, ни политзанятий. Абсолютно непривычные и необоримые климатические условия. Попытка провести кросс Матросова на три километра, закончилась тем, что кроссмены запросили о пощаде уже на первой трети дистанции. Привычная пища – борщ, каша – не лезла в глотку. Со временем их заменили – фрукты, курица, вино… Так и перешли на кубинский рацион.

Досаждали болезни. Дизентерия – у 100 процентов списочного состава. Из лекарств пользовали биомицин, первый и единственный антибиотик. Врачи сбивались с ног. Ещё одним антисептиком для солдат и сержантов стал спирт, запасы которого в местных аптеках вскоре оказались исчерпанными на 5 лет вперёд.

У многих, у Георгия тоже, на ногах появились незаживающие язвы. Как выяснилось впоследствии, причина болезни крылась в ядовитом дереве гуао, соприкосновение с которым оставляло страшный след. Почему кубинцы не предостерегли наших солдат, для Кешабянца по сей день остаётся загадкой.

Между тем военная жизнь входила в привычную колею. Соседи ракетчики построили площадки для пуска боеголовок с ядерной начинкой, а мотострелковая рота, в которой служил Кешабянц, с августа приступила к охране секретных объектов.

В свободное от нарядов и караулов время играли в футбол. Умельцы из нержавеющих ложек мастерили кольца, на которые напаивали государственный герб Кубы, искусно перенесённый с монеты. Такие перстни становились предметом обмена с местными, с которыми успели подружиться и успешно обучали русской ненормативной лексике. Из песни слова не выкинешь: случались и самовольные отлучки, заканчивавшиеся обычно сидением на губе, гауптвахте то есть, или утратой ефрейторских или сержантских лычек.

Что знал о Кубе Георгий Кешабянц. Да ничтожно мало. Было на слуху имя Хосе Марти, уважаемого на острове Свободы человека, борца за независимость, как его величали, «нашего апостола». А тут довелось познакомиться с Фиделем, Че Геварой... Нечасто, но советских военнослужащих вывозили на стареньких, дребезжащих штатовских автобусах в близлежащие, основанные и отстроенные ещё испанцами, города с их неповторимой изящной архитектурой. Побывали и в Гаване, куда с гастролями приезжал солнечный клоун Олег Попов.

Георгий не бросал штудий по испанскому языку и один из немногих мог общаться с аборигенами. Интересовался особенностями быта, культуры. Куба входила в его сердце, чтобы остаться в нём навсегда.

По самому, по краю

Ощущали ли эти парни со всех концов необъятной страны – таджики, армяне, азербайджанцы, молдаване, черноволосые, смуглолицые, загоревшие под тропическим солнцем и от того ещё более походившие на своих компаньёрос, что стоят на самом краешке обрыва и каждое мгновенье могут сорваться в бездну?

Чувство тревоги пришло, когда США обнаружили у себя под боком русские ракеты, способные в считанные минуты нанести ядерный удар. До Майами – рукой подать, 90 миль, а до Нью-Йорка ракета долетела бы за 10 минут. Правда открылась американским военным лишь в середине октября и вызвала шок. Около двух месяцев размещение ракет оставалось для них тайной.

И вот тогда начались круглосуточные облёты американских истребителей на бреющем полёте, на высоте 100 и менее метров, ракетных установок, окружённых двумя кольцами боевого охранения. Боезапаса, в случае высадки десанта, хватило бы на три – четыре недели. А там, гори всё синим пламенем, нажимай кнопку пуска…

Кризис разрешился за 13 дней, с 16 по 28 октября. Войны, которую историки называют несостоявшейся (к великому благу всего человечества) не случилось. Шёл третий год службы рядового Кешабянца, когда поступил приказ: ребята, домой!

Транспорт из Гаваны ушёл 8 октября 1963 года. Покидали остров с чувством собственного достоинства и выполненного долга. Командировка сроком в 1 год и 4 месяца благополучно завершилась. Впереди ожидала мирная жизнь.

50 лет спустя. Возвращение

Память имеет над нами неодолимую силу. Как там у поэта: что пройдёт, то станет мило. Воспоминания заставляют нас мысленно возвращаться в прошлое, в места, где оставил милых сердцу людей и впечатлений. Это называется ностальгией. И не даёт нам покоя. И нужен мало-мальский предлог или ничтожная причина, чтобы мы утвердились в своём желании и приняли решение.

Так, Георгий Иосифович однажды зашёл в туристическое агентство и… 13 часов полёта, приземление в аэропорту в Гаване. В места, где служил, попасть, увы, не получилось. Заглянул, как к старому знакомому, в столичный ресторанчик «Одноглазый кот». И погрузился в музыку испанского языка, быстро вспоминая забывшиеся слова и выражения. Кубинцы? Они остались открытыми, весёлыми и доверчивыми, словно дети.

Радость встречи мешалась с лёгкой горечью разочарования. За много лет Гавана с её памятниками архитектуры, объявленными ЮНЕСКО достоянием всего человечества, утратила даже былые остатки величия. Капитолий, президентский дворец являли собой образцы разрухи и запустения.

И нигде, как в начале 60-х, не увидел Георгий Иосифович ни одного ни советского, ни российского флага. Спрашивал, где русо бандера? Флаг по-испански. Денег нет, отвечали.

Вот так случилось второе путешествие на Кубу. Георгий Кешабянц не жалеет, что принял такое решение.

…Над его рабочим столом на стене висит разноцветная географическая карта такого далёкого и такого близкого острова. А в разговоре Георгия Иосифовича нет-нет, да и проскакивают испанские слова: адьос компаньерос!

Юрий ШИЛОВ.
Пользователь в офлайнеКарточка пользователяОтправить личное сообщение
Вернуться в начало страницы
+Ответить с цитированием данного сообщения
Барков Михаил
сообщение 20.12.2012, 19:25
Сообщение #276


Ветеран ГСВСК
**********

Группа: Ветераны
Сообщений: 2 272
Регистрация: 28.1.2009
Из: Россия, г. Санкт-Петербург
Пользователь №: 947
Младший военный специалист
Период пребывания на Кубе: январь 1990 - 1991 апрель
Место дислокации на острове: Авторота, 20 ОМСБ, 2 рота



"Курица, фрукты, вино" ???????????
Пользователь в офлайнеКарточка пользователяОтправить личное сообщение
Вернуться в начало страницы
+Ответить с цитированием данного сообщения
Красников Виталий
сообщение 13.1.2013, 20:34
Сообщение #277


Ветеран ГСВСК
**********

Группа: Ветераны
Сообщений: 9 524
Регистрация: 12.12.2010
Из: Украина, г. Сокиряны, Черновицкая обл.
Пользователь №: 2 888
Младший военный специалист
Период пребывания на Кубе: осень 1985 - 1987 весна
Место дислокации на острове: Нарокко, 3 МСБ, 1 МСР



Гавриков Сергей Федорович

Изображение

Родился 5 июня 1922 года в с. Томбы
Майнского района Ульяновской области.
Участник Великой Отечественной войны 1941 – 1945 гг.
Ракетчик с августа 1946 года.

Участник операции «Анадырь» в 1962 году в должности начальника командного пункта 51 (43) ракетной дивизии. За операцию награждён орденом «Красная Звезда»(1963 г.).
ШТАБ РАКЕТНОЙ ДИВИЗИИ НА КУБЕ

В августе 1962 года, будучи начальником командного пункта 50 ракетной дивизии, я выехал в служебную командировку в штаб 43 ракетной армии в город Винница. А перед самым убытием оттуда был вызван в отдел кадров армии, где в присутствии представителя Главного Штаба Ракетных войск объявили приказ о моём назначении начальником командного пункта 43 ракетной дивизии и вручили предписание о прибытии на следующий же день в штаб дивизии в город Ромны. Согласие не спрашивали, обстановка: «Дивизия срочно убывает на учения».
К моему прибытию в связи с задержкой морского транспорта штаб ещё находился на месте. Это дало мне хорошую возможность, в первую очередь, благодаря помощи прекрасного организатора и исключительно душевного человека – начальника штаба дивизии полковника Осадчего Ивана Захаровича, быстро войти в курс дела и решить многие вопросы для обеспечения работы командного пункта в особо сложных условиях.
В это время подразделения ракетных полков и ремонтно–технических баз, либо находились в пути, либо ещё грузились в портах. Особо остро стоял вопрос размещения личного состава на сухогрузах. Людьми заполнялись твиндеки, где личному составу в раскалённой солнцем и полузакупоренной стальной коробке предстояло находиться по 18–20 дней.
В конце августа 1962 года наш штаб вместе с отдельным батальоном связи и другими подразделениями обеспечения железнодорожным эшелоном прибыли в порт города Севастополь для погрузки на теплоход «Адмирал Нахимов».
Наши надежды на более нормальные условия, чем на грузовых кораблях, оправдались не полностью. При наличии на корабле 950 посадочных мест на борт было принято 2200 человек. Все каюты, прогулочные, закрытые веранды и другие вспомогательные помещения были переполнены. Выход людей на палубы в целях маскировки строго ограничивался, а при проходе через проливы и переходе через Средиземное море, а также за неделю до прибытия в порт назначения вообще запрещался. Запас воды и продовольствия был создан из расчёта в оба конца, поэтому питьевую воду включали только в определённые часы. Как при погрузке, так и при нахождении на корабле в течение первой недели никто из нас не знал куда мы следуем.
Были лишь одни догадки и предположения, и только после прохождения Гибралтарского пролива выходе в Атлантический океан, в заранее установленном квадрате капитан корабля и начальник морского эшелона – наш начальник политотдела подполковник Пшеничный Иван Васильевич вскрыли секретный пакет, в котором Министр Морского Флота и Министр Обороны СССР предписывали кораблю взять курс на остров Куба в порт города Гавана. Эта весть мгновенно облетела все помещения, где находился личный состав. На корабле стоял сплошной гул, обсуждение. Особенно переживали женщины. Их на судне находилось около двухсот, это военнослужащие и служащие Киевского военного госпиталя, штаба дивизии и других частей. Мы ещё раз поняли, какая огромная и ответственная задача возложена на нашу ракетную дивизию.
По мере приближения к острову Куба, в Атлантическом океане как и в Средиземном море, снова начался облёт американскими самолётами и вертолётами нашего корабля и подход их эсминцев на небезопасное расстояние.
Несмотря на все трудности и многие ограничения, личный состав на всём протяжении перехода через Атлантический океан проявлял высокий моральный дух и мужество в преодолении этих испытаний. Наконец на двадцать вторые сутки 24 сентября 1962 года наш теплоход «Адмирал Нахимов» вошёл в порт города Гавана.
Дальше всё было сложнее и опаснее. Штаб дивизии и отдельный батальон связи были размещены на окраине города Бехукаль в 18 километрах от Гаваны. По прибытии на место сразу же состоялась наша встреча с командиром дивизии генерал–майором Стаценко И.Д.
Игорь Демьянович подробно ввёл нас в курс дела, рассказал об обстановке на Кубе, вокруг неё и довёл стоящие перед дивизией задачи. В связи с тем, что операция сверхсекретная и особой важности, всякая переписка с частями запрещалась, телефонные переговоры строго ограничивались. Тут же он дал указания о срочном выезде своим заместителям, начальникам служб командира и офицерам управления непосредственно в ракетные полки и дивизионы для оказания всесторонней помощи командирам на местах. К этому времени инженерные работы в позиционных районах по вводу в строй ракетных комплексов практически велись круглосуточно.
Одновременно велась подготовка ракетной техники и боевых расчётов.
Это напряжение особенно возросло после объявления 22 октября 1962 года американцами военной блокады острова Куба. С этого момента работы в частях велись при постоянных полётах, над районами сосредоточения американских самолётов.
Офицеры управления дивизии в этот сложный период постоянно находились в частях и подразделениях, используя свой богатый опыт, знания, проявляя инициативу, высокую требовательность, помогали командирам в решении возникающих вопросов, тем самым внесли значительный вклад в ускорение выполнения боевой задачи. Большую работу в сложных условиях и в короткие сроки выполнили офицеры штаба дивизии под руководством полковника Осадчего И.3., командного пункта дивизии, других отделов и служб, связисты.
В результате связь по всем каналам с полками была установлена досрочно – к 18 октября 1962 года, а на оборудованном подземном командном пункте было организовано боевое круглосуточное дежурство. Это позволило штабу дивизии своевременно и грамотно организовать надёжное управление подчинёнными частями.
Крайне напряжённая работа командования дивизии, ракетных полков, ремонтно–технических баз, офицеров управлений и всего личного состава позволила к 23 октября 1962 года ранее установленного срока привести в боевую готовность три ракетных полка и три ртб вооружённых ракетами Р-12, всего 24 пусковые установки.
Следует особо выделить отличившихся профессионалов своего дела, выполнивших за короткий срок огромный объём работ и вложивших много сил и энергии в выполнение поставленной задачи, впоследствии награждённых правительственными наградами. Это заместители командира дивизии Бондаренко Б.А., Осадчий И.3., Пшеничный И.В., Тернов А.М., Пацар В.И., а также офицеры управления дивизии Гололобов А.А., Подарин В.Н., Кравченко И.В., Шабанов Г.В., Золотарёв В.А., Мухаметшин М.Х., Земляникин П.И., Великий М.Г., Шапошников Г.Д., Луканов П.П., Клемешев А.М., Куринной И.И., Осипенко С.П.
Особенно хочется подчеркнуть роль и значение командира дивизии генерал–майора Стаценко И.Д. Он трудился с полным напряжением всех человеческих сил, заряжая этим весь личный состав дивизии. Несмотря на значительное удаление позиционных районов ракетных полков и ремонтно–технических баз, их разброс по всему острову Куба, плюс к этому до десятка морских портов по побережью, где производилась выгрузка ракет, вооружения, техники и имущества, а расстояния между всем этим порой сотни километров, нашего командира можно было видеть везде и всюду и особенно там, где крайне необходимо было его присутствие, его помощь, советы и особенно требовательность. Без его вмешательства не обходилась ни разгрузка ракет и головных частей, ни организация ночных маршей по незнакомой, сложной местности, ни строительство и инженерное оборудование стартовых площадок, ни подготовка боевых расчётов.
Наивысшее напряжение в работе командования и штаба дивизии достигло после сбитого советскими войсками 27 октября 1962 года американского самолёта – разведчика U–2. С этого момента начало военного нападения на Кубу отсчитывалось буквально часами. Планета находилась на грани ядерной катастрофы. Остров свободы был окружён армадой кораблей США, а на аэродромах Америки стояли в полной боевой готовности сотни самолётов. В это же время, множество самолётов на предельно низкой высоте непрерывно вели облёты позиционных районов наших ракетных дивизионов и штаба дивизии.
Несмотря на реальную угрозу бомбардировок, наши воины проявили настоящий героизм, не дрогнули и своих боевых постов не оставили.
Стойко и мужественно проявили себя женщины штаба дивизии и узла связи. Вместе с нами и кубинскими солдатами многие из них, в свободное от дежурства время, принимали активное участие в отрывке траншей для самообороны.
В связи с явной угрозой со стороны США начать военные действия, был получен приказ о доставке ядерных головных частей в позиционные районы ракетных полков. Особо сложная и опасная их транспортировка оказалась до полка полковника Сидорова И.С., удаленного от арсенала на 480 км по пересеченной местности. В колонне, совершавшей ночной марш, насчитывалось 44 специальных машин и машин боевого обеспечения.
Генерал–майор Стаценко И.Д., принимавший непосредственное участие в организации этого марша, глубокой ночью, очень встревоженный прибыл на командный пункт дивизии. В краткой беседе с боевым расчётом командного пункта он выразил полную уверенность и решимость в том, что если американцы всё же начнут военные действия против Кубы и нам поступит приказ, то дивизия поставленную боевую задачу выполнит и пуск ракет произведёт.
После этих слов я мысленно представил себе совершенно секретную карту, хранившуюся в сейфе на командном пункте, с нанесенными на ней целями на территории США по которым планировалось нанести ракетно–ядерный удар. Неужели это может произойти, и миллионы людей погибнут, подумал я в глубине души и с болью в сердце?
В этой накалённой до предела обстановке большой неожиданностью для всех нас стало сообщение, поступившее ранним утром 28 октября 1962 года, о разрешении острейшего конфликта политическим путём. В этот же день до командира нашей дивизии довели директиву Министра обороны СССР о демонтаже стартовых позиций и передислокации дивизии в Советский Союз.
Важным событием этих дней была и встреча 31 октября 1962 года нашего командира дивизии с прибывшим на Кубу исполняющим обязанности Генерального секретаря ООН У Таном, во время которого Игорь Демьянович проинформировал его об окончании работ по демонтажу всех ракетных стартов.
После встречи командир возвратился в штаб, где мы с большим волнением ожидали его. Он вышел из машины с лёгкой улыбкой и с сигарой в руке, подаренной ему господином У Таном.
В то же время на его лице можно было увидеть следы бессонных ночей, волнений, переживаний и усталости. Мы, офицеры штаба, встречавшие своего командира, понимали, что за улыбкой военного профессионала, где-то в глубине души скрывается и чувство сожаления, оставшееся у него после вчерашних взрывов стартовых позиций. Нелегко ему было видеть как титанический труд многотысячного коллектива дивизии, перенесшего огромные тяготы и лишения – тайно, в закрытых твиндеках кораблей – сухогрузов, преодолев Атлантический океан, а затем при 40–50 ºC жары и частых тропических ливнях, строил ракетные позиции и теперь весь этот труд в один миг превращался в груды бетона и металла. Однако, Игорь Демьянович, как ответственный военный руководитель и политик, глубоко осознавал, что если бы пришлось нажать кнопки «ПУСК», произошла бы всемирная катастрофа.
Всех нас наполнило чувство гордости за нашу гвардейскую ракетную дивизию, сыгравшую решающую роль в разрешении Кубинского кризиса. Ракетно–ядерное оружие стало главным сдерживающим фактором для США и не позволить им совершить агрессию против Кубы и тем самым развязать ядерную войну.
Важную и ответственную роль и с не меньшим напряжением пришлось выполнять командованию и штабу дивизии в период передислокации в Советский Союз, особенно во время погрузки ракет, головных частей, вооружения, техники, компонентов ракетного топлива и материальных средств на корабли в портах Кубы. Эта работа велась днём и ночью в течение всего ноября и половины декабря.
К концу 1962 года наша дивизия в полном составе, без происшествий, возвратилась в Советский Союз в места постоянной дислокации. В кратчайшие сроки дивизия была приведена в постоянную боевую готовность, части и подразделения заступили на боевое дежурство.
Советское правительство высоко оценило проявленные стойкость, мужество и мастерство личного состава дивизии по защите Кубинской революции. Многие воины, в том числе и офицеры управления дивизии, были награждены правительственными наградами, а командир дивизии генерал–майор Стаценко Игорь Демьянович удостоен ордена Красного Знамени.
Пользователь в офлайнеКарточка пользователяОтправить личное сообщение
Вернуться в начало страницы
+Ответить с цитированием данного сообщения
Красников Виталий
сообщение 11.2.2013, 2:53
Сообщение #278


Ветеран ГСВСК
**********

Группа: Ветераны
Сообщений: 9 524
Регистрация: 12.12.2010
Из: Украина, г. Сокиряны, Черновицкая обл.
Пользователь №: 2 888
Младший военный специалист
Период пребывания на Кубе: осень 1985 - 1987 весна
Место дислокации на острове: Нарокко, 3 МСБ, 1 МСР



Ананских Владимир Васильевич

Изображение
В 20-х числах июля 1962 года я был вызван в отдел кадров Военно-политической Академии имени В.И. Ленина. Были уже сданы государственные экзамены и выданы дипломы и значки об окончании Академии. Но мы ждали вызова в Кремль на прием выпускников академий. Такие встречи тогда были традиционными. От нашей группы на встречу были названы 3 человека, в том числе и я.

Но в отделе кадров мне показали телеграмму, в которой значилось, что я должен немедленно прибыть в часть. Телеграмма была подписана: «Командир части”. Я был заочником академии и занимал должность заместителя начальника политотдела ракетной дивизии стратегического назначения. Меня это несколько озадачило, и я сделал предположение, что мои начальники уже знали, что я сдал госэкзамены и прохлаждаюсь здесь.

По прибытии в часть гор. Ромны я узнал, что командир несколько дней как с группой специалистов – ракетчиков убыл в командировку. Куда, никто не знал, но все были уверены, что дивизия готовится к передислокации и, видимо, далеко. Строили предположения (но это только в узком кругу), что это может быть Куба, Индонезия или Вьетнам. Всякие разговоры о передислокации приказано было пресекать. На всех совещаниях одним из главных вопросов был вопрос о сохранении военной тайны. Каждый офицер давал подписку о неразглашении тайны даже близким людям.
Изображение
В дивизии стали появляться новые офицеры. Людей, скомпрометировавших себя в чем-то, в списки не включали. Для меня прибавилось много новых задач. Необходимо было подготовить партийные документы к сдаче (учетные карточки коммунистов и т.д.). Заготовить все списки не только политработников, но и всех коммунистов по определенной форме. Во всех партийных и комсомольских организациях проводить собрания, а также собрания личного состава. И везде главные вопросы: укрепление воинской дисциплины, сохранение военной и государственной тайны.

Специальной машиной мне пришлось ехать в город Умань, где стоял наш ракетный полк и сдавать там партийные документы политотдела дивизии. (Этот полк оставался на месте и не выезжал).

Дивизия формировалась по новым штатам. Так появился у нас медико-санитарный батальон, которого раньше не было. Начали формировать другие подразделения, где открывались должности для гражданских лиц. Многим женам офицеров захотелось ехать вместе со своими мужьями. Они были согласны на любые должности: поваров, прачек и т. д.

В конце августа, начале сентября управление дивизии сконцентрировалось в порту гор. Севастополь. Из района расположения порта никому не разрешено было выходить. Везде были посты. Московское начальство в форме генералов и адмиралов контролировало прибытие и размещение военного контингента, и погрузку его на корабли. Нам выпало грузиться на теплоход ”Адмирал Нахимов”. Этот теплоход когда-то принадлежал Германии и обслуживал линию Гамбург-Нью-Йорк. Его первое название ”Берлин”. В 1945 году его потопили в Балтийском море наши корабли. Затем его подняли и восстановили. Теплоход огромный с тремя палубами, ресторанами, барами, плавательным бассейном, кинозалом и т.д. Сейчас этот лайнер лежит на дне Черного моря в районе порта Новороссийск (так трагически он погиб столкнувшись с другим Советским кораблем).

Перед погрузкой на корабль и выходом в море мне все-таки удалось написать небольшое письмецо Тамаре и отправить его с одним из работников особого отдела, которым был разрешен выход в город. Куда еду я еще не знал, но догадывался, как и многие другие. Но писать об этом было нельзя. Нельзя даже писать где мы находимся.

14 сентября 1962 года письмо было отправлено, как я полагал, закодированным. Я писал: ”Здоровье мое хорошее. Каждый день занимаюсь гимнастикой. Настроение хорошее. Правда, немного не хватало мне денег. Но мы обходимся без них. Почти каждый день кушаем виноград. Отдых мой проходит хорошо. Все врачи хорошие. За главного врача у нас сейчас Иван Васильевич, а я и отдыхаю и в то же время являюсь его заместителем”.

Виноград должен показать Тамаре, что мы на юге. Ивана Васильевича Пшеничного она знала. Он был начальником политотдела, а на корабле начальником эшелона.

Уже не помню, какого числа ушли на корабле из Севастополя. Но в своей записной книжке писал 19 сентября 1962 года, что мы проходим мимо Сицилии. Карта маршрута представлена ниже.
Изображение
На корабль погрузились и отошли ночью. До этого все свое обмундирование сняли и упаковали (кто в чемоданы, кто в вещмешки), и получили гражданское платье: костюмы, рубашки и ботинки. Сначала это выглядело забавным: нет ни одного военного. Но солдаты почему-то все были в клетчатых рубашках. Но костюмы (а нам выдали шерстяные) на Кубе не только не понадобились, но и оказались совершенно не нужными. Да там и в рубашках, особенно с рукавами, находиться было нельзя.

На корабле была проведена разъяснительная работа, что мы – сельско-хозяйственные работники. А так как их было на корабле более 2 тысяч человек, то был установлен строгий режим: на палубу выходить только ночью, да только тогда, когда нет встречных кораблей.

Корабль, вмещающий по нормам около тысячи человек, был забит до отказа. Первой преградой для нас был пролив Босфор. Помню, что мы его проходили рано утром. Все корабли, подходящие к Босфору, встречает лоцман. Этот лоцман на небольшом катере подошел и к нашему кораблю, где его встречал капитан корабля Николай Антонович Соболев. Тогда был установлен в Турции карантин на перевозку определенных грузов. Вот лоцман должен был проверить и груз. Все пассажиры в это время были предупреждены и находились в каютах, твиндеках, трюмах. Капитан корабля проводил гостя в свою каюту и приготовил для него подарок. В подарке были, как мне сказали, коньяк, икра и что-то еще. Лоцман был доволен подарком и груз не проверял. Затем, уже, пройдя Дарданеллы, нам стало свободнее, когда вошли в Средиземное море. А до этого мы прошли Мраморное и Эгейское море. Оба моря оказались очень спокойными. Как озеро или река в период тихой погоды. Мы проходили ночью Мраморное море. Само ее название завораживает. А если к этому добавить Принцевы острова, которые омываются этим морем, то это еще более добавляет романтики. Южная ночь! Очень темно и тихо. Ярко блестят звезды. А над самым горизонтом раскинула свой ковш Большая Медведица, напоминая нам о Родине. Ведь это наше северное созвездие.

Очень спокойно и Эгейское море с его Греческим архипелагом.

19 сентября 1962 года

Проходим мимо Сицилии. Южный ее берег в огнях. Там и маяки, и огни кораблей, и свет поселков. За бортом тихое Средиземное море. Но оно добавило нам и тревог. Усилен режим нахождения на палубах личного состава. Здесь много военных кораблей, подводных лодок, главным образом американских. Только ночью можно выйти из каюты и подышать свежим воздухом.

20 сентября прошли мыс Бон. Очень душно. Все прилипает к телу. И хотя на корабле есть бассейн для морской воды, но он пуст. Ведь мы совершаем не круиз вокруг Европы. Целый день море было спокойно, только вечером начало качать наш корабль. Встретили несколько кораблей, стараемся себя не обозначать. В каюте у меня прохладно и Сергей Панфилович наслаждается этой прохладой.

Когда распределяли каюты для размещения офицеров, солдат, женщин, то лучшие каюты на верхней палубе достались старшим офицерам управления дивизии, а также отдельным женщинам – женам офицеров. Но в этих каютах размещалось по 6..8 человек. Отдельную каюту на двух человек получил Иван Васильевич Пшеничный и Семен Денисович Бурдо – начальник особого отдела дивизии. Когда распределили каюты, то оказалось, что для меня нет места. Тогда капитан корабля Соболев сказал, что для меня он отдает его резерв: каюту для двоих этажом ниже. Так я оказался в этой каюте, пригласив к себе Сергея Панфиловича Осипенко – ответственного секретаря партийной комиссии политотдела дивизии. Но у него (Осипенко) обязанностей на корабле не оказалось, а мне приходилось день и ночь работать, как заместителю начальника эшелона. Практически всю текущую работу приходилось осуществлять мне: проводить совещания с активом, инструктировать, проверять выполнение установленных правил, разбираться со случаями нарушения дисциплины и т. д.
Изображение
Но все равно, при прохождении Средиземного моря чувствовалась близость Сахары, Африки. Очень влажный воздух. Море спокойно. Все эти обстоятельства (жара, соблюдение маскировки, ощущение близости других стран, нервозность, какая-то непонятная угроза) породили тревогу и разочарование отдельных жен офицеров, ранее не ведающих, что их ожидает. И первую такую тревогу показала жена инструктора политотдела майора Швырева Н.В. Люся Швырева. Оказалось, что спокойного путешествия быть не может и разочарование от того, что поехала с нами.

22 сентября был очень неспокойным днем. Справа по борту был виден Испанский остров Альборан. В 22 часа начали проходить Гибралтар. Пришлось нервничать, принимать меры, чтобы ни кто не выходил из кают. Но все обошлось благополучно. Пролив очень широкий. Это не то, что Босфор, где оба берега были хорошо видны и даже лица людей. При проходе через Гибралтар встретилось чье-то пассажирское судно. Оно все светило огнями иллюминаторов, не то, что наш корабль с закрытыми иллюминаторами.

Сегодня перед ужином чуть-чуть выпили в каюте, где размещались Александр Михайлович Тернов – полковник, главный инженер дивизии, Василий Илларионович Пацар – полковник, начальник тыла дивизии. Вместе со мной там был и Осипенко.

Сразу же после ужина Осипенко ушел в каюту спать, а я все кручусь. Сейчас 5 минут новых суток. Вышли в Атлантику. Только что пришел от Ивана Васильевича Пшеничного. Он вместе с капитаном корабля Николаем Антоновичем Соболевым вскрыли пакет. Как и предполагалось – пункт прибытия Гавана.

Кстати о питании. Нормы питания были установлены для нас как для периода боевых действий. Одинаковый паек для солдат и офицеров. Такие же нормы и для женщин. Но для офицеров, кроме того, выдавался дополнительный паек: масло, печенье, консервы.

Офицеры и женщины питались в ресторане теплохода, где каждому был выдан талон с указанием номера стола и места (как на курорте). Но женщинам доппаек был не положен. Посовещавшись с офицерами, решили: не есть же доппаек отдельно от женщин, а выдавать его на общий стол.

24 сентября 1962 года.

Вот уже второй день идем в Атлантике. Вчера свободно гуляли на палубах, а сегодня решили ограничить движение на них: с утра уже встретились 2 корабля, ведь рядом Канарские острова. Ничего примечательного нет. Кругом безбрежная ширь океана. Только изредка вдалеке бултыхнется туша касатки, да бессменно парит альбатрос, следуя за кораблем. Хотя какое-то разнообразие в этот пейзаж вносят две маленькие птички, каким-то образом попавшие на корабль, да голубь.

Идем уже в первом западном часовом поясе. Разница с Родиной уже 4 часа.

Сегодняшний день для меня необычный. В этот день родилась моя доченька. Вчера, Танюша, я выпил за твое здоровье в правительственной каюте лайнера ”Адмирал Нахимов” у представителя Семичастного – Дмитрия Федоровича. Как видим, работники особого отдела КГБ находились на каждом корабле. Я был там вместе с И.В. Пшеничным и С.Д. Бурдо. Приятно было выпить прохладное сухое вино, которое получали по норме персонал корабля.

25 сентября 1962 г.

Наконец раскачало наш корабль. Всю ночь и день дует сильный западный ветер. Очень большие волны. Качка корабля сразу уменьшила количество гуляющих по палубе. Я чувствую себя хорошо, аппетит хороший. Но стало свежо. Не ожидал, что в этих широтах будет так прохладно. Сергей Панфилович уже одел свой пиджак и сказал, что пойдет на стометровку. Так он называл расстояние на палубе корабля, где прогуливались офицеры и женщины, не сломленные качкой.

Плывем уже 10 суток, а еще идти дней 10-11.

27 сентября 1961 года.
Изображение
Атлантика без конца и края. Идем к тропикам, чтобы пересечь 20 параллель и далее следовать прямо на запад, на Гавану. Завтра утром будем уже в тропиках. Температура благоприятная. С утра была облачная погода, температура воздуха 23…25оС. Каждый день занимаюсь гимнастикой. А вчера утром занимался под дождем. Ах, как хорошо умыться пресной водой. От соленой воды волосы слиплись, все тело стало клейким. Разница с Родиной уже 5 часов.

28 сентября 1962 года.

В 8 часов 52 минуты по корабельному времени пересекли тропик Козерога. Вот они тропики! Это заметно и по солнцу, палящему нещадно, и по множеству летающих рыбок, выпархивающих из-под корабля.

Все сегодняшнее утро посвятил солнцу и морской воде: загорал и обливался из крана.

Время от времени приходится разбираться то с солдатами, то с офицерами. В целом народ хороший, но отдельные солдаты и даже офицеры допускали элементы недисциплинированности, отказывались идти работать на кухню или выполнять другие поручения. Причина этому и личная недисциплинированность, и невоспитанность, а также духота, которая делала людей безвольными. Вот с двумя такими солдатами из батальона связи, где командиром подполковник Горзий, мне пришлось разбираться.

Вечера у меня свободными практически не были. А если и бывали, то обычно они посвящались игре в кинг или домино в каюте И.В. Пшеничного. Он сам, а также его сосед по каюте С.Д. Бурдо были очень заядлыми игроками. Вместе с игрой обсуждали и практические вопросы работы с людьми.

29 сентября 1962 год.

Ох, и тропики! В 10 утра температура в тени 30оС. Но я всегда любил тепло. И здесь не только терплю, но и загораю. Воздух настолько теплый, что настольный вентилятор в каюте не охлаждает, а только перегоняет жаркий воздух. Утро начинается с зарядки, потом прогулка и наблюдение за летающими рыбками. Однако, приходится заниматься и своей основной работой – проведение мероприятий по укреплению дисциплины. Пройдено уже 14 дней по пути к поставленной цели. Необходимо было подвести итоги, отметить плюсы и минусы нашей работы. Поручил Швыреву Н.В. – старшему инструктору политотдела проверить какая же работа проводится офицерами, коммунистами со своими людьми. Тем более, многие подразделения и их командиры только влились в состав нашей дивизии. Многих офицеров, а тем более солдат мы не знаем.

Проанализировав работу, мы убедились, что работу нельзя ослаблять, что имеется много случаев нарушений уставных требований: пререкания, грубости и даже угрозы.

Установленный ранее порядок, что командир находится там, где его люди, многими офицерами нарушается. Следует добавить, что негативный момент вносят женщины, находящиеся на корабле. А их было много. Прежде всего, медико-санитарный батальон. Это почти все, за исключением начальников, женщины, в том числе и жены офицеров. Причем у многих жен мужья находились на других кораблях, и они едут одни. Женщины – вольнонаемные: машинистки, секретари, официантки и т.д. Так вот эти женщины (отдельные из них) ведут себя вольно. Почувствовали свободу без мужей, флиртуют, не хотят работать на камбузе, ссорятся.

Пришлось собирать командиров, коммунистов и разбираться со всеми этими вопросами.

Были поставлены следующие задачи перед командирами всех степеней и секретарями партийных организаций:

1. Начинается самый ответственный и трудный этап перехода. Это необходимо довести до всего личного состава.

2. Провести собрания или совещания с коммунистами с постановкой перед ними этих задач.

3. Собрать комсомольский актив, а затем и всех комсомольцев.

4. Поставить задачи перед старшими в каютах.

5. Разъяснить всему личному составу, что начинается самый трудный этап переход: условия тропической жары, задраить иллюминаторы, выход личного состава на палубу запрещен и днем и ночью.

6. С сегодняшнего вечера запретить выход одиночкам. На прогулку выходить только группой или командой во главе со своим командиром, в готовности немедленно покинуть палубу.

7. Всему личному составу разъяснить, что настоящий переход является проверкой каждого из нас, нашей способности переносить все тяготы воинской службы.

8. Нарушение установленного порядка должно рассматриваться не только как обычное нарушение, а нарушение, граничащее с преступлением.

9. Продолжать разъяснять всему личному составу историческую справку о Кубе, странах Латинской Америки.

10. Разоблачать агрессивную сущность американского империализма.

11. Ежедневно доводить до личного состава последние известия, вести с Родины о трудовых успехах Советского Народа.

Наступает такой период, когда все вопросы зависят от нашей способности организовать людей.

1 октября 1962 года.

Только сейчас к 15 часам тучи закрыли солнце. Видимо, будет дождик. Но душно. У нашего комсомольского работника старшего лейтенанта Куренного Игоря в каюте +32оС. Он едет на Кубу вместе с женой Анджелой.

Сегодня ничего особенного не произошло. Кругом океан и, как будто, нет ничего живого. Правда, в одну из кают залетела летающая рыбка. Для нас это диковинка. Никто никогда ее не видел. Это рыба величиной и конструкцией очень похожа на селедку, но только по бокам имеет плавники – крылья.
Изображение

Подходим к самому опасному месту – району, контролируемому американскими кораблями. На корабле вводится особый режим. Все иллюминаторы с 22.00 будут закрыты. Капитан корабля перехватил радиограмму о помощи от одного нашего судна. Американский военный корабль требовал от него назвать, что везет и куда везет. Надо быть готовым ко всему. На нашем корабле не было ни одного орудия, он шел как обычный торговый корабль, перевозящий на Кубу муку. Но у нас были автоматы. На случай если американцы попытаются высадиться на наш корабль, мы решили этого не допустить. Составили боевые расчеты, где на вооружение кроме автоматов должны быть задействованы под напором шланги с морской водой.

3 октября 1962 года.

Сейчас к 12.00 находимся примерно на 65о западной долготы. Океан штормит. За бортом огромные волны. Два дня шел дождь, тропический дождь, но не ливень, а мелкий с сильным ветром. Впереди корабля огромные волны с белыми барашками и брызгами. Что-то напоминает русскую зиму с метелью. Но это не зима. В каютах по-прежнему душно. Все мокро, спички отсырели. Ведь я тогда был курящим человеком, и мне это было небезразлично. Где-то с левого борта американский остров Пуэрто-Рико. Погода нелетная. Это хорошо! В 16.10 вслед за встречным кораблем слева по борту была замечена рубка подводной лодки. Сейчас у нас на Родине 19.00.

4 октября 1962 года.

Вчера весь день штормил океан. Днем капитан корабля перехватил сообщение всем судам с американской радиостанции с предупреждением о том, что на широте 23 параллели зародился циклон. Мы шли прямо на него. Поэтому капитан принял решение уйти от циклона. Судно повернуло на юго-запад и взяло курс на о. Гаити. Сегодня в 6.30 судно находилось в точке 68о западной долготы и 19о10, северной широты. Идем вдоль побережья Гаити. Погода солнечная, ждем непрошеных гостей. Вахтенный штурман говорит, что нас, видимо, не заметили, потому что слишком нахально идем, т.е. сами идем в логово зверя.
Изображение

Вчера Николай Николаевич Сиренко – пропагандист политотдела сделал фотокарточки. Фотографировались с командованием судна. Осипенко по этому поводу сказал, что это фото на память внукам. Посмотрят когда-то внуки и скажут: ”Это когда-то наш непутевый дед ездил на Кубу”.

Очень душно. Все время хочется пить. Вся команда корабля в это время получает по 200 гр.сухого вина. Нам же это не предусмотрено.

Как-то теперь там моя Тамара Ивановна. Она не знает, что сейчас я нахожусь над самым глубоким местом. Под нами более 8 км. Настроение хорошее. Но Сергей Панфилович Осипенко что-то хандрит.

5 октября 1962 г.

Важным событием вчерашнего дня было торжественное посвящение ”морских крестьян” И.В.Пшеничного и С.Д.Бурдо в земноводные моряки. Старший штурман корабля Иван Сергеевич Крук выдал им дипломы и морские береты. Радости нашим морякам не было границ, особенно Семену Денисовичу. В честь этого наши ”моряки” организовали прием. Я достал спирт, Иван Васильевич – из чемодана свой коньяк, а Семен Денисович – сухое вино. Отпраздновали это дело в непринужденной обстановке и даже спели песню ”В штанах и без штанов”.

Днем с Семеном Денисовичем загорали на капитанском мостике. В 12.15 появился американский стервятник. На бреющем полете, он облетел нас три раза и фотографировал. В 15.00 снова появился американский самолет и дважды фотографировал. Самолет летел медленно и низко. Я встретился взглядом с летчиком.

Видны берега Кубы. Вот он остров Свободы. Что ты обещаешь нам, Куба?

9 октября 1962 года.
Изображение

В порт Гавану пришли 7 октября в 2 часа утра. Выгрузка началась около 4 часов. Весь день выгружались. Выгрузка происходила на закрытом причале. Все подступы к нему охраняли кубинские солдаты. Часов в 5 утра ступил на кубинскую землю. Гавана в огнях. В 7 утра сел в машину Осадчего Ивана Захаровича – полковника, начальника штаба дивизии и вместе с С.П. Осипенко поехали на место размещения штаба дивизии в город Бехукаль. Первое впечатление восхитительное. Все не как у нас. Несмотря на ранний час – большое движение. Машин много, большинство американские. В некоторых машинах за рулем молодые женщины с изящной прической и какой-то тропической красотой. Женщины с черным цветом лица или смуглые. Видимо метиски. За городом Гавана много красивых мест. Кругом кокосовые пальмы, другие неведомые деревья. Поместились мы недалеко от городка Бехукаль, в местечке, где до нас были какие-то курсы по подготовке молодых руководителей типа нашего комсомола. Дома без стекол. Вместо стекол жалюзи. В комнате 12 человек. День знакомились с местностью. Много необычного. Цветут деревья, а рядом – деревья с плодами. Растительность богатая. Раздаются трели какой-то птички, похожие на пение нашего соловья.

Основной монокультурой сельского хозяйства Кубы является сахарный тростник. Его сажают примерно один раз в 30 лет. Скот не пасут, сено не заготавливают, за деревьями не ухаживают. Вся работа состоит в том, чтобы собирать урожай. Образ жизни кубинцев, сложившийся годами, говорил о том, что они большую часть времени отдыхают. Кубинцы говорят: утром немного работаем, днем отдыхаем, а ночь – ночь создана для любви. Можно видеть людей целыми днями качающихся у своих домов в креслах – качалках. Кубинцы спать ложатся поздно – в 4…5 утра. Вечерами время проводят в барах и ресторанах, попивая кофе и запивая водой. У кубинцев не найдешь пьяных, даже климат не позволяет это делать. У них нет и воров, с ними (если они появляются) ведется жесточайшая борьба. Такой порядок дня кубинцев был установлен в течение многих лет американцами. Остров Куба для американцев был долгое время местом отдыха в свободное от работы время. Для них были открыты бары, рестораны, публичные дома. Многие молодые кубинские женщины были заняты исключительно обслуживанием американцев. По словам Фиделя Кастро этим были заняты даже жены и дочери бывших руководителей Кубы.

После ночной работы по выгрузке 8 октября в 5.30 выехали к месту своего расположения в Бехукаль. Со мной в машине были майор Шапошников – офицер штаба дивизии, ответственный за связь с РТБ (это части, где обслуживались головные части ракет), майор Швырев Н.В. – инструктор политотдела и майор Пономарев – кадровик штаба дивизии. Но на свою дорогу из Гаваны не выехали, а поехали в центр города. В городе заблудились. Не зная ни слова по-испански, мы оказались в дурацком положении: ни жесты, ни мимика при встрече с кубинцами нам не помогли. Наконец, попалась полицейская машина. Долго объясняли им, что нам нужно попасть хотя бы в порт, но мы не понимали друг друга. Кто-то вспомнил название нашего городка, и это спасло положение. Видимо, полицейские знали, кто располагается в этом городке. Нам показали знаком следовать за их машиной. Доехав до определенного места, полицейская машина остановилась и там ждала нас другая машина. Оказывается, по радиотелефону полицейские доложили кому-то, и тогда была команда доставить нас до места. Все время произносилось слово ”Команданте”. Как потом мы узнали, что ”Команданте” это звание, которое носили майор Фидель Кастро и еще два или три человека. Так шесть полицейских машин, передавая нас по эстафете, друг другу, доставили нас до места. Даже когда мы выбрались на свою дорогу и стали благодарить за помощь, полицейские не соглашались нас оставить одних.

Наступают горячие дни. Предстоит очень много работы. Придется много ездить, так как по сообщениям из частей там уже много беспорядков: пьянствуют, самовольные отлучки.

Завтра думаю поехать в Чико за инструкциями. Чико – это небольшой городок около Гаваны, где расположился штаб и политуправление Группы Советских войск на Кубе.

Наблюдая за некоторыми офицерами и их женами, я заметил, что они разочарованы. Условий для жилья еще нет, да и жить они будут в разных местах, даже в разных городах. Все женщины, как и мы, будут жить в общежитии. Пора спать: время 23 часа, а на Родине 7 утра следующего дня.

11 октября 1962 года.

Вчера ездил в Чико. Представился начальникам, получил инструкции. Четвертый месяц они не получают писем с Родины. Им очень хотелось услышать что-нибудь о своих родных. Но что мог им сказать я, ведь их семьи находились, в основном, в г. Винница, далеко от нашего города.

Вчера же разбирались с катастрофой: задавило двух человек – молодого лейтенанта и шофера. (Свалился установщик ракеты и задавил их). Их могилы останутся здесь. Видимо, не одну оставим здесь могилу.

Первый раз вчера пробовал кокосовый орех, но он мне не понравился: видимо долго пролежал на солнце. Но бананы хороши. Только сейчас ездили с Виктором Егоровичем Потемкиным – (майор, зам. по политчасти командира батальона связи) в город, купили мне кубинские брюки и две рубашки (в нашей одежде жарко). Как только сделали остановку в городе, то нас сразу окружили кубинцы и старые и малые. Раздаются приветствия, некоторые просят закурить. Курят почти все. Куба – один из главных поставщиков табачных изделий. Но кубинцев привлекали, как диковинка, наши папиросы с мундштуком. У них такого не было. Так что на возглас ”Русо сигаретте” надо было угощать кубинца, будь то мужчина или женщина. Но брали они из пачки не одну папиросу, а несколько, иногда угощая ими своих детей.

Все наши товарищи разъехались, а я и Н.В. Швырев остались на месте: нужно составлять план организационно-партийной работы.

С.П. Осипенко уехал встречать прибывающий корабль из Союза.

Москву не слышим. Целыми днями из репродуктора звучит однообразная музыка. Это Вася Герзель – начальник клуба включил местные радиостанции.

16 октября 1962 года.

Прошло уже 10 дней нашего пребывания на Кубе. Если в первые дни было трудно ориентироваться, то теперь уже многое узнали. Даже можем объясниться с кубинцем, ответить на приветствие, попросить попить. Видимо, уже слов 30 знаю. Очень интересная страна, своеобразные нравы. У нас женщина не появилась бы с бигуди на улице, у них это как украшение. Семьи очень большие. 12…15 детей обычное явление. Многие дети бегают нагишом. Наблюдал такую картину: молодая женщина переходит улицу, на руках у нее маленький ребенок, а рядом держатся за мать трое почти одинаковых по росту детей. Хорошо поставлена работа на Кубе по производству льда. Везде можно попить холодные освежающие напитки. Если у нас забота состоит в том, чтобы достать тепло, сберечь его, то здесь, наоборот – сберегают холод.

За эти дни кроме Сан Хосе и Чико нигде не был. Сан Хосе – это городок, где обосновались наши тыловые подразделения. И.В. Пшеничный хочет сам объехать все части, а меня оставил на хозяйстве. Здесь в политотделе должен обязательно кто-то быть. Все наши работники политотдела заняты кроме С.П. Осипенко, которому пока нет работы.

Сегодня узнал о том, что привезли письма из Союза. Их привез очередной наш корабль. Узнал, что дома все в порядке. Это успокаивает. Написал письмо маме, поздравил ее с праздником. Завтра напишу Тамаре. Дни проходят однообразно. Наступили хорошие теплые дни. Температура днем около 30оС, а ночью опускается до 20…23 оС. Ну, как наше лето. А вечером вообще хорошо, даже дышится легче. Вчера вечером занимался фотографией. В ракетных войсках вообще запрещено было на территории воинских подразделений фотографировать что-либо. И когда готовились к этому походу, мы посоветовались с С.Д. Бурдо и решили взять с собой фотоаппараты. Пленки и бумагу доставали в наших специальных подразделениях.

18 октября 1962 года.

Из части, где командиром полковник Данилов поступило сообщение, что там погиб один человек при ремонте машины, а два других получили травмы. Мне позвонил из Чико Павел Максимович Петренко – генерал-майор, член военного Совета и начальник политуправления группы войск – и приказал выехать на место и разобраться. Я связался с И.В. Пшеничным и доложил ему об этом. Он мне сказал оставаться на месте, а к Данилову он выедет сам.

Мне же нужно выехать в Сан-Хосе, разобраться там кое с какими делами, а вечером вернуться назад.

Узнал, что настроение людей неважное. Женщинам не нравится. Да и как может нравиться, если они не могут никуда выехать, если нет денег, если они изолированы фактически от всего мира. Особенно переживает С.П. Осипенко – говорит, что не выдержит 2 года. (Как потом стало известно, руководство страны во главе с Н.С. Хрущевым планировало разместить скрытно от американцев на Кубе группу Советских войск, главным образом ракеты, а затем после приведения в боевую готовность Ракетных комплексов – переодеть войска в форму и уже после этого открыто объявить об этом. Цель: заставить американцев отказаться от намерений свергнуть режим Кастро путем высадки десанта. ”Сунем под жопу американцев ежа” – это слова Хрущева, дошедшие до нас позже).

Сегодня доложил Уткин, что прибыли все. Это заместитель по политчасти командира ракетной базы, т.е. головных частей, обслуживающих ракетный полк полковника Сидорова. Этот полк, вооруженный ракетами 8К63 (дальность действия до 2500 км) придан дивизии из Прибалтики.

Полки же, где заместителями командиров по политчасти майор Щербатых и майор Протянов еще в дороге. (Эти полки вооружены ракетами 8К65 с дальностью до 5000 км).

Н.В. Швырев выезжает в Матансас встречать Кондрашева. Это тоже зам. по политчасти РТБ (головных частей).

Вчера целый день разбирался с Адаменко. Это секретарь партийной организации батальона связи. Вот здесь в сложной обстановке и проявляется настоящее лицо человека. Кто он: хороший человек или так себе? Адаменко оказался недалеким человеком, скользким и неопределенным. Придется делать выводы.

Комический случай в этот день произошел с нашим начальником клуба капитаном В.М. Герзелем. Он объявил по радио, что запущен в космос пятый космонавт, чем всех ввел в заблуждение, в том числе и кубинцев. А дело было так: молодые офицеры решили пошутить и разыграть. Они сделали запись на магнитофоне и включили запись через приемник. Вася Герзель принял это за правду.

Скоро оборудуем библиотеку, и тогда можно в свободное время почитать.

23 октября 1962 года.

И.В. Пшеничный находится где-то в отъезде. Как правило, он всегда сопровождает командира дивизии генерала Стаценко И.Д. Я же занимаюсь в политотделе. Сегодня вызывал для ознакомления и беседы заместителей командиров частей по политчасти. Это были майор Уткин, майор Требунский, майор Кириллов. А с майорами Новиковым и Безрученко я был знаком еще на корабле ”Адмирал Нахимов”. Все эти офицеры вместе со своими частями влились в состав нашей дивизии только в связи с проведением этой компании, и я о них ничего не знал. Все товарищи оказались надежными и подготовленными.

Каждый день приходится разбираться с людьми, разъяснять, убеждать и даже заставлять. Недовольство начали высказывать и сверхсрочники, и женщины. Некоторые думали, что поедут всего месяца на три. Предполагали, что здесь можно что-то достать и посмотреть мир. Особенно отрицательно показала себя жена офицера управления дивизии капитана Репина. Он занимал важный пост – шифровальный отдел.
Изображение

Правда, причины для недовольства были: неизвестно о сроках нашего пребывания здесь и о статусе войск. Неважным было и питание. В крупах и сушеном картофеле при повышенной влажности завелись черви. Но мы не знали, что нас ожидает. Всем выдали на небольшие расходы по 25 песо. Этого было мало.

Произошел курьезный случай с нашим комсомольцем Игорем Куренным. В Сан-Хосе, где находилась его жена, ездили полковник Осадчий – нач. штаба дивизии вместе С. Д. Бурдо и С.П. Осипенко. Там они обнаружили, что в лазарете весь состав, как за праздничным столом, распивает спиртные напитки. Бурдо сказал, что даже сидят все по парам. Это стало известно Куренному и он, как истый Отелло, собрался туда ехать. Это было уже вечером и мне об этом сообщили. Он даже вызвал шофера и приказал ему везти его. Я категорически запретил Куренному туда ехать, на ночь глядя. А шоферу приказал без моего разрешения никуда не ездить. Игорь только молчал и дрожал. Еле успокоил его. Вообще-то такая обстановка способствовала измене. Мужья и жены жили раздельно. И такие случаи в частях уже были. В данном случае для тревоги у Игоря не было никаких оснований. Его молодая жена вела себя достойно и прилично.

Сегодня послал туда Н.М. Ильичева (майор, отвечал в политотделе за учебу партийного и комсомольского состава) разбираться. Кое-кого, видимо, нужно наказывать.

Так что, наряду с работой по воспитанию военнослужащих встал вопрос и воспитания жен военнослужащих и всех вольнонаемных.

Секретарь партийной комиссии группы войск на Кубе полковник Петров рассказал мне, что они столкнулись с этой проблемой в г. Ольгин, где был расположен наш госпиталь. Проверяя работу комсомольской организации госпиталя, они обнаружили протокол комсомольского собрания госпиталя (там были одни девушки), в котором распределены поручения девушкам – комсомолкам. Одна из них должна взять шефство над мужчинами – работниками госпиталя, другая – над приезжающими мужчинами и т.д. Что они под этим понимали, так никто и не добился.

Вчера ночью всполошились. Получили предупреждение. Выставили дополнительные посты. Кое-где стали слышны выстрелы. Наши часовые стали нервничать и стали находится ближе к зданию. Решили выставить двух часовых сразу, чтобы прибавить им уверенности, особенно в ночное время (а ночи здесь темные).

Армия Кубы, как и мы, в боевой готовности. Стало известно, что президент США Джон Кеннеди высказал угрозу в адрес Кубы и находящихся на ней советских войск и объявил о блокаде острова Куба. Сегодня днем мы убедились в этом. Несколько американских самолетов начали массовый облет на бреющем полете. Как ни странно, но пролетали они над нашими позициями. Теперь уже без всякой маскировки ходили с оружием. А у нас на Родине тоже, видимо, всполошились: ведь о событиях на Кубе стало известно всему миру.

25 октября 1962 года.

Обстановка резко обострилась. Готовится вторжение на Кубу в ближайшие дни, а может быть часы. Отрываем щели, окопы. Все вооружились. Ильичев, Сиренко и Гапоненко В. (инструктор по культурно-массовой работе) выехали в части разъяснять обстановку. Н.В. Швырев вместе с подполковником Великим (зам.начальника оперативного отдела штаба дивизии) рано утром улетели на восток Кубы в район г. Ольгино. Вчера вечером поступило сообщение, что туда в одну из бухт зашел наш пароход ”Николаевск”. Прорвался через блокаду.

Вчера весь день с С.Д. Бурдо находились в Сан-Хосе и разъясняли обстановку: собрали людей и говорили с ними. Вчера же проводили митинги. Днем в Сан-Хосе прибыли И.Д. Стаценко и И.В. Пшеничный и вечером же убыли. Утром мы провели митинг со всем личным составом. Вечером, взяв на месте машину, я вместе с майором Усадебским выехал в Бехукаль. На дорогах нет никого, кроме военных машин и военных кубинцев. Страна на военном положении. По дороге нас остановил кубинский патруль и, удостоверившись, кто мы есть, показал объехать участок дороги: шла кубинская армия. В пути часто попадаются разбитые машины. Это аварии или катастрофы, которые здесь бывают часто. Даже лейтенант Освальдо, имевший шикарнейшую легковую машину, пересел на наш пикап: свою машину при аварии разбил.

Что даст сегодняшняя ночь? Ночью может быть высадка десанта. Наши ребята копают окопы. Но это здесь не так просто: мы стоим на возвышенности и нужно долбить камни. Слышу в окно, как ребята разговаривают, матерятся, но долбят. Надо долбить! Верен себе С.П. Осипенко – спит, а может и не спит. Чувствуется, что он особенно переживает. Женщины подошли сегодня ко мне и сказали, чтобы их научили владеть оружием. Я попросил врача провести с ними занятия по оказанию первой медицинской помощи и практически показать, как делать перевязки. С.П. Осипенко показал женщинам, как пользоваться пистолетом.

Кроме нашей дивизии стратегических ракет на Кубу прибыли также зенитно-ракетные дивизионы, полки фронтовых крылатых ракет, ракетные катера и целый ряд других специальных подразделений. Но из боевых сухопутных войск я знаю только отдельный мотострелковый полк под командованием полковника Язова.

Стрелковых подразделений было явно недостаточно. Да и оружия ближнего боя у нас было мало. И не только у нас. Ко мне подходили офицеры из специальных подразделений и говорили, что у них нет автоматов. ”Застрелиться нечем” – говорили они. Они приезжали к нам в надежде, что мы дадим им оружие. Ну вот на сегодня, пожалуй, все. Что нам покажет день грядущий.
Изображение

Ночь прошла спокойно. Но многие спали неспокойно или совсем не спали. Вчера к вечеру привели себя, как могли, в полную готовность. Оружие заряжено и с ним не расстаемся. Получили каски, даже женщины. Вокруг городка вырыли не только окопы, но и обложились мешками с песком.

В ночь, чтобы как-то убить время, сел печатать фотокарточки. Я для этого приспособил одну комнату на первом этаже здания. Работал до 1 часа ночи. Около 12.00 вдруг раздается три длинные автоматные очереди. Ну, думаю, началось. Но все обошлось. Часовой увидел, что кто-то освещает машину (видно, ему показалось) и применил оружие. Таких случаев было много и раньше. Делается это часто из-за страха. Не выдерживают нервы, кругом темная ночь, непонятные шумы. В наше расположение даже повадилась бегать обезьяна. Подозрительные шорохи – это и вылазки каких-то других животных. Но кое-где диверсионные группы уже проявляли себя.

И.В. Пшеничный вчера вечером куда-то уехал, даже мне ничего не сказал. Сегодня узнал, что разбился подполковник Артеменко, зам.командира ракетного полка: лежит в госпитале, но состояние неизвестно.

Обстановка напряженная, все люди подтянулись, уже нет никаких вопросов: сколько служить? Сколько нам будут платить? Но удивляет другое. Не всё оказывается в верхах, было предусмотрено и подготовлено.

Сейчас идет дождь, все небо затянуто облаками. Похолодало, но тепло. День такой, как часто бывает у нас на Родине, когда вдруг после жарких июльских дней наступает похолодание.

27 октября 1962 года.

Прошла еще одна тревожная ночь. Перед вечером поступило сообщение, что севернее ракетного полка полковника Сидорова действует диверсионная группа.

Генерал И. Д. Стаценко собрал нас вечером для разъяснения обстановки. Дана команда: американские самолеты сбивать. В ночь к нам прибыли две зенитные спаренные установки поставили их на высотке. Компаньеро Игорь (так называли Стаценко кубинцы) сказал, что сам сядет за пушку ведь он раньше служил в зенитной артиллерии.

Зенитчики предупреждены, что как только появится самолет то открывать стрельбу по нему. Самолет появился сегодня в 10.30 и пролетел почти над нами , на бреющем полете . Куда там ! ? Скорость такая, что зенитчики не успели сделать выстрела.

Кстати, позже стало известно, что в эти дни над территорией Кубы советской зенитной ракетой был все-таки сбит американский самолет. Фидель Кастро был этим доволен, а руководство в Москве прислало тревожную радиограмму, что не надо этого делать, чтобы не злить американцев.

Утром я звонил П. М. Петренко (генералу, члену Военного Совета) и уточнил, когда он поедет к Соловьеву. С ним решил поехать И. В. Пшеничный. Всякое обращение к старшим начальникам, как и друг к другу, с упоминанием его воинского звания, по телефону это сделано или при личном общении, было категорически запрещено. Надо было называть или по имени отчеству или по фамилии. Руководство группы войск было не под своими настоящими фамилиями, а под псевдонимами. Так, командующий группой войск Генерал армии И. А . Плиев был на Кубе под фамилией Павлов .

Обстановка была накалена. Сколько она продлится, неизвестно. Но жизнь идет своим чередом. В клубе, который сейчас подготовлен к приему раненых, репетирует оркестр: скоро праздник Октября и к нему нужно готовиться.

Вчера вечером произошел казусный случай. Прибежал Виктор Потемкин (зам. по политчасти командира батальона связи) и доложил, что капитан Сорокин хотел застрелиться.

Что же произошло? Связь все время была неустойчива. В коммутационном центре, находящемся в Сантьяго-де-Лас-Вегас, работают кубинцы и от них в большинстве случаев, зависит связь проводная штаба дивизии с нашими полками. Как только пропадает связь, так сразу же в центр едет наша машина разбираться. Вчера особенно часто связь рвалась. И вот подполковник Горзий накричал на Сорокина, что ты не можешь обеспечить связь, а Золоторев – подполковник, начальник связи дивизии — заявил Сорокину, что он трус. ”Кто трус? ” – закричал Сорокин, одновременно выхватив пистолет. Он поднес пистолет к виску и нажал на спусковой крючок. Произошла осечка. Одной смертью стало меньше.

За последние дни на улице не видно людей, все находятся каждый на отведенном ему месте: приказано как можно меньше ходить.

В эти тревожные дни мы вместе с кубинским народом оказались в центре мировых событий, на гребне волны мировой политики. Лозунг кубинского народа: «Патрия о муэрте» (”Родина или смерть”) стал и нашим лозунгом. Правда, какой-то шутник видоизменил этот лозунг, и он стал звучать так: ”Смерть или родина! ”

В своей работе мы предупреждаем наших товарищей, что в настоящее момент трус является опасным врагом. Но трусов пока не видно, а до многих обстановка, может быть, еще не дошла до глубины души.

В это время часть ведет разговор о том, как там обстановка в Ромнах, у наших семей. Ведь они должны знать, где мы находимся. Может быть, у них уже паника. А мы живем обычной жизнью, только спать приходится меньше.

28 октября 1962 г.

21 день как мы находимся на Кубе. 21день, который потряс весь мир. Просочились сведения, что в Америке паника. Чтобы как-то успокоить Америку и не обострять обстановку, дана команда не стрелять по американским самолетам. Стрелять только при явном нападении. Но утром наши зенитчики дали несколько очередей по пролетающему американскому самолету.

К обеду к нам приехал полковник Егорьичев (зам. начальника политуправления группы войск) и сообщил радостную весть, что по американскому радио сообщили о решении советского правительства о выводе из Кубы наступательного оружия. После обеда это стало официально. Собрали людей, сообщили об этом. Солдаты кричали «Ура»! Такова была радость. Но мне еще рано радоваться. Впереди много трудностей, которые требуют затраты сил и нервной энергии.

31 октября 1962 г.

И так, в путь дорогу на Родину! Всюду идут сборы, все хлопочут. 3 ноября грузятся на Николаевск наши товарищи. Мне начальство приказало находиться здесь, пока не отправим последнего солдата. И.В. Пшеничный с первым кораблем едет на Родину. Да, едем домой, а могли бы и не поехать, если судьба повернулась по-другому.
Изображение

Мир был на гране катастрофы. Вот эти черные дни: 25, 26, 27, октября ( Четверг, Пятница, Суббота). У американцев все было готово, для нападения на Кубу. Весь военный флот вышел к берегам Кубы. На корабли были посажены вооруженные до зубов наемники. Первый удар по нашим позициям и штабу должны были нанести 200 бомбардировщиков. Вслед за первым ударом должен идти второй эшелон – 400 бомбардировщиков. После первого удара вся бомбардировочная авиация должна была подняться в воздух, а ракеты приведены в состояние 10 минутной готовности. Всего этого мы не знали. Знали только, что американцы вот-вот начнут действия. Что спасло положение, пока не ясно. Но говорят: спасли положение мы. Узнав о нашем пребывании на Кубе, о наших ракетах, в Америке поднялась страшная паника. 63% населения Флориды убежало: кто в Канаду, кто на север Америки. Видимо, в этот момент дрогнули нервы у Джона Кеннеди, и он пошел на соглашение с советским правительством.

Сегодня на Кубу прилетел У Тан – генеральный секретарь ООН. Он будет контролировать демонтаж ракетных комплексов. И.Д.Стаценко уже был с ним на встрече. Завтра У Тан будет проверять, как ведутся работы по демонтажу.

Сообщение отредактировал Красников Виталий - 11.2.2013, 2:58
Пользователь в офлайнеКарточка пользователяОтправить личное сообщение
Вернуться в начало страницы
+Ответить с цитированием данного сообщения
Красников Виталий
сообщение 11.2.2013, 3:20
Сообщение #279


Ветеран ГСВСК
**********

Группа: Ветераны
Сообщений: 9 524
Регистрация: 12.12.2010
Из: Украина, г. Сокиряны, Черновицкая обл.
Пользователь №: 2 888
Младший военный специалист
Период пребывания на Кубе: осень 1985 - 1987 весна
Место дислокации на острове: Нарокко, 3 МСБ, 1 МСР



1 ноября 1962 г.
День начался с того, что пришлось серьезно поговорить с Игорем Куренным, который категорически требует, чтобы жена была с ним.
После обеда выезжал в Чико за личными делами. Там виделся с П.М. Петренко, чуть-чуть поговорил с ним.

3 ноября начинается погрузка на теплоход “Николаевск”. Наши все едут. Мне, возможно, придется отправиться домой только 29 ноября. В этот день из Союза должна прийти “Балтика”.

Сегодня получили деньги по 25 песо, и многие поехали в Гавану купить что-нибудь из подарков. Мне же завтра предстоит поездка в Санта Крус в хозяйство полковника Коваленко. Он заменил в ракетном полку полковника Бондиловского, снятого с должности за растерянность в сложный период времени.

2 ноября 1962 г.
Весь день ушел на поездку в полки Коваленко и Соловьева. Проезжал через города Чико, Вахай, Гуанахай, Баута, Артемиса, Канделария, Сан Кристобаль, Санта Крус. Все эти города как две капли воды похожи друг на друга: одноэтажные дома, женщины, качающиеся в креслах, мужчины, сидящие в барах. Правда, днем видел несколько человек военных и невоенных. Пропалывали какие-то культуры. Много военных и невоенных вооруженных людей. Встречаются и женщины в военной форме. На обратном пути ехал уже вечером. Всюду гуляющая публика. Женщины одеты элегантно, многие в брюках.

С.П. Осипенко завтра с вещами едет в порт. Он едет на первом корабле. А, сейчас собрав вещи, лежит на кровати и отдыхает.

6 ноября 1962 г.
Изображение
Завтра праздник, но на душе ничего праздничного. Поставлена задача: скорее погрузить корабли и отправить в Союз. Все эти дни занимаешься только этим. 3 ноября начали загружать «Николаевск». На нем поехала наша оперативная группа, в том числе работники политотдела С.П. Осипенко и Н.М. Ильичев. 5 ноября корабль отошел в 12.00. В это время я ехал в порт Гавану, и в порту встретились с А.И. Микояном. Его сопровождали 2 полицейские машины. На Кубу он прибыл из Америки, где до этого добивался выхода из советско–амереканского конфликта. В порт он прибыл, чтобы заставить быстрее грузить и отправлять корабли.

Сегодня утром вместе с майором Земляникиным – помощником начальника штаба дивизии выезжали на запад к Романову. Там 5 ноября произошла автокатастрофа: столкнулись наша и кубинская автомашины. Шофер – кубинец погиб. Но Романов уже снялся с места, и пришлось ехать в Мариэль. Там стоят под погрузкой корабли «Лабинск», «Братск», «Иван Ползунов», «Металлург Аносов». Последний корабль перед нашим приездом уже отошел и на нем уехал И.В. Пшеничный. А.И. Микоян торопит с отправкой кораблей.

4 ноября у нас в политотделе состоялась встреча работников политотдела с начальником департамента революционной подготовки капитаном Кауссе. По-нашему – это – начальник политуправления кубинской армии. Темнокожий капитан Кауссе, как и все барбудос, с пышной черной бородой. Для него было интересно послушать нас, как мы работаем. По нашей просьбе он рассказал о себе. Это сподвижник Франка Паиса – руководителя кубинской молодежи в период борьбы с режимом Батисты. В заключении он вручил нам небольшие подарки. В свою очередь Игорь Куренной вручил ему комсомольский значок, а Виктор Гапоненко – офицерский ремень. После этого все сфотографировались. Вместе с Кауссе на этой встрече был П.М. Петренко.

В эти дни, после ухода «Николаевска», стало спокойнее, меньше стало шума: отправили почти всех женщин. Всех наших товарищей отправили по частям: Н.В. Швырева – в Мариэль; Сиренко уже больше недели в Касильде; а Куренной – в Ла Исабеллу; Костюченко – к Уткину. Здесь сидит один В. Гапоненко, но он начинает увлекаться спиртным.

Завтра исполняется месяц нашего пребывания здесь, но оставшиеся дни будут длиться, видимо, очень долго. Хочется уже скорее ехать домой.

8 ноября 1962 г.
Вот и прошел праздник Октября. Хотя для меня, его и не было. 7 и 8 числа были рабочими днями: грузили корабли. 7 числа утром с С.Д. Бурдо выехали на запад. Поехали в Мариэль северной дорогой по побережью. Очень красивые места. После Мариэля поехали в полк Коваленко, там пообедали и поехали посмотреть город Пинар-дель-Рио. Город большой, но особого впечатления не произвел. Там мы в течение двух часов ходили по магазинам, встречались и разговаривали с кубинцами. Некоторые из них учились у нас в Союзе и хорошо разговаривают по-русски. Много интересных лиц. Встречались и красивые креолки и мулатки, и страшные лица женщин – негритянок.

Уже на окраине города, когда мы собирались уезжать, к там подошла девушка лет 15. Она немного разговаривала по-русски. Рассказала, что училась в Гаване русскому языку, что учительница из Советского Союза. Девушка предложила мне песенник с русским текстом и попросила спеть. Я открыл страницу и спел ей один куплет «Подмосковные вечера», а она старалась подпевать. Чувствуется, что она довольна присутствием русских. Из Пинара-дель-Рио заехали в полк Соловьева. Там у него поужинали и выпили в честь праздника. Домой вернулись в первом часу ночи. А здесь еще гуляли наши офицеры. Зашел к ним и посидел еще часа 2.

9 ноября 1962 г.
Сегодняшний день опять ушел на поездку на запад. В полку Соловьева машина части столкнулась с кубинской. Жертв нет, но серьезно пострадал один офицер. Поехали по всем частям и предупредили командиров ограничить выход военнослужащих в населенные пункты. Наша безалаберность и здесь стала проявляться: солдаты пьянствуют, продают мыло, бродят в грязной одежде.

11 ноября 1962 г.
Сегодня ездил в Чико, в дом офицеров. Там заехали купить открытки в кубинском магазине. Рядом с магазином ресторан. В стране еще военное положение, многие мужчины, да и женщины, в армии, а здесь много праздно-шатающих. В каждой стране такие люди всегда есть. Это живительная среда для подпитки и выращивания лиц, не согласных с проводимым курсом государства, и, в конце концов, склонных служить тому, кто больше заплатит.
Изображение
На обратном пути мы (а кроме водителя со мной был и Вася Герзель – начальник клуба) проезжали мимо кубинской воинской части. Решили поинтересоваться, как они живут. Благо кубинцы узнали, кто мы есть на самом деле. Оказалось, что воинская часть – это женский батальон, хотя охраняли их в воротах двое мужчин в военной форме. Нас провели к командиру. Это была женщина средних лет, смуглая, миниатюрная. На все поиски найти общий язык мы так ничего не добились. Но дружеское расположение привело к тому, что нам разрешили с ними сфотографироваться.

9 и 10 числа разослал всех своих работников по частям: Н.В. Швырева в полк Соловьева, Куренного – в группу Романова, а Костюченко – в полк Коваленко.

9 числа узнали о том, что у полковника Сидорова пропал солдат. Только сегодня узнали, что этот солдат оказался на корабле «Ленинский комсомол». Он уже поехал в Советский Союз: заснул на пароходе при погрузке и проспал, когда корабль отходил.

12 ноября 1962 г.
В первой половине дня ездил в Чико (штаб и политуправление группы войск). Товарищи просили узнать побольше биографических данных о Фиделе Кастро и его соратниках. По всем дорогам часто можно встретить большие панно с изображением Фиделя в полный рост, а также слова «Патрия о муэрте». В политуправлении зашел в кабинет П.М. Петренко доложить о положении дел в дивизии и погрузке кораблей. Вручил ему фотографии, те, когда фотографировали 4 ноября вместе с капитаном Кауссе. В беседе с ним он сказал, что все внимание сейчас надо обратить на дисциплину, что командующий (Плиев) заявил, что если мы не наведем порядок, то он доложит шифровкой Министру Обороны.

Я рассказал, что у нас порядок, что в каждой части есть работник политотдела и по их докладам, там нет ни одного нарушения дисциплины.

«Сделали вы много, но нужно сейчас смотреть, чтобы свои успехи не растерять и не смазать то большое дело, что сделано» – сказал П.М. Петренко.

Я ему ответил, что у нас будет все в порядке. Что ж касается заявления командующего, то он вообще предвзято относился к нам. Он даже обвинил наши полки в том, что не соблюдали режим маскировки, чем дали американцам себя обнаружить. Среди высоких начальников шел разговор о том, что Плиев расчитывал к 7 ноября доложить Министру, что все поставлено на дежурство, а самому уехать в Союз. А теперь, вроде, этому помешали мы и, что из-за нас разгорелся весь сыр-бор.

И.Д. Стаценко очень нервничает и переживает, что Плиев так относится к нам, и сегодня он в беседе со мною поделился этим.

Что касается маскировочных мероприятий, то они проводились всеми командирами и начальниками: мы были в гражданской одежде, оружие не показывали, все перевозки техники проводились только ночью со строжайшей светомаскировкой, все дороги перекрывались, когда шла техника или ракеты. Сами ракеты так маскировались, что их форма никак не обозначалась.

С.Д. Бурдо – наш начальник особого отдела КГБ дивизии в беседе со мной сообщил, что первый сигнал о том, что русские перевозят куда-то ракеты, американцы получили из Прибалтики. А узнать о том, куда перевозятся, потом не составляло особых трудностей. Вот почему они раньше, чем мы рассчитывали, перекрыли путь нашим кораблям на Кубу. А узнать, где находятся наши ракеты на Кубе, тоже не составляло особого труда. С.Д. Бурдо показал мне один американский журнал, где был отпечатан четкий снимок наших ракетных стартов. Пальмовый лес Кубы – это не наш лиственный лес, где можно все спрятать. На снимке четко проявлены подъездные пути, и даже люди в клетчатых рубашках.

Полковник Егорьичев (заместитель Петренко) сегодня потребовал представить им опыт нашей работы. Этот опыт теперь уже нужен для других, чтобы на нем учились. Я принял решение отозвать старшего инструктора политотдела майора Н.В. Швырева из полка Соловьева и посадить его за написание опыта. Туда же пошлю В. Гапоненко.

Сейчас наступил период затишья. Корабли, которые были здесь, загрузили и они ушли в Союз. Теперь ждем, когда придут другие корабли. Многие товарищи без дела. А когда нет дела, то дни тянутся очень долго.

Скорее бы уехать. С.П. Осипенко смылся. Хитрый хохол. И там делать ничего не будет, как и здесь. Стаценко остался недоволен, что Осипенко уехал в Союз, а он не знает об этом.

Сегодня должна была состояться встреча с А.И. Микояном, но эту встречу отложили.

17 ноября 1962 г.
Последние дни как-то закрутился и ничего не написал. Самым знаменательным событием этих дней является встреча с А.И.Микояном. Она произошла 15 ноября. В 10.55 нам позвонили и сказали, что в 11.30 нужно быть в Доме офицеров. Микоян прибыл в 12.30. Он передам нам привет ЦК и Советского правительства, а затем остановился на переговорных вопросах с кубинцами. Отметил расхождения с кубинцами. На самом деле это было недовольство кубинского руководства, главным образом Ф. Кастро, тем, что приняли решение ракеты вывести, а его не поставили в известность (хотя должны были с ним обсуждать). Ведь когда ввозили, то обсуждали с ним. Микоян отметил, что эти расхождения психологического характера. Они обижены, что не согласовали с ними вопрос о выводе ракет, а поставили перед фактом. Но в тот период времени, ­­– говорил Микоян,– некогда было согласовывать. Война была «на носу», и время исчислялось буквально часами. Необходимо было принять решение, чтобы американцам «связать руки».

На встрече были генерал И.Д.Стаценко, Я, Иван Захарович Осадчий (нач. штаба дивизии), А.М. Тернов, С.Д. Бурдо, подполковник Горзий, капитан Потемкин. От частей были подполковник Чаморцев и майор Бурлов. Я заметил, что на встрече присутствует Вася Герзель.

Вчера выезжал в часть полковника Коваленко и рассказывал офицерам о встрече с Микояном.

15 ноября провели партийное собрание управления дивизии. С докладом о задачах выступил Стаценко И.Д. Кроме этого рассматривали персональные дела В.М.Герзеля (за космонавта) и Наливкина. Васю Герзеля покритиковали и этим ограничились. Офицер Наливкин – это другое дело. Он показал себя с отрицательной стороны, человек без чести и совести. Он явился сводником. Суть дела такова. На одной из вечеринок, был кубинский офицер Освальдо, с ним особенно кокетничала наша Валя Дубина. Эти отношения привели к тому, что Освальдо начал приглашать ее покататься на машине. Установлено, что она с ним каталась 4 раза, причем, возвращалась в 2-3 часа ночи. Наливкин же был в роли сводницы. Он уговаривал Валю ездить кататься. Последний раз он это сделал 14 числа. Уговорил ее поехать втроем покататься, а сам, проехав КПП, вышел из машины, оставив их вдвоем. Остроту этому вопросу придавало то, что, Валя работала в штабе дивизии и была связана с секретными документами. По положению (она работала в режимной части) она была обязана сообщать начальнику о своих связях, тем более с иностранцем. Исход этих встреч такой: Валя Дубина отстранена от работы и с первым кораблем отправлена в Советский Союз. Наливкин, как коммунист, получил по партийной линии «выговор с занесением в учетную карточку».

Для Освальдо вопрос о связях с другими женщинами решается просто. Он женат. Имеет ребенка. Стаценко сказал на собрании, что его жена лучше в 10 раз нашей Вали. Но у них считается вполне нормальным иметь любовницу. Много еще у них американского в образе жизни. Женщина у них в почете. Многие из них, как и раньше, не работают. Она занимается только домашними делами, детьми. Отцы этим совершенно не занимаются. Поэтому дети ведут себя слишком развязно. Причем, прохожие замечаний им не делают.

Вчера вечером остановился в г. Артемисе и зашел в один магазин что-нибудь купить. Так один мальчишка просто замучил меня: то выхватит что-нибудь из кармана, то ущипит, а один раз схватил меня прямо за нос.
Изображение
Сейчас идет подготовка к погрузке кораблей «Пугачев», «Амата», «Черняховский», «Мичуринск». Клуб также отправляют.

23 ноября 1962 г.
Сегодня никуда не ездил. Отправил капитана Гапоненко – инструктора по культурно-массовой работе в Чико договориться напечатать материал в редакции газеты, а также договориться свозить офицеров в цирк. А предыдущие дни проводил в разъездах. Вчера был в Мариэле, там грузится «Черняховск». Поговорил с нашими товарищами, отправляющимися домой. Просил Васю Герзеля зайти ко мне домой и рассказать Тамаре, что я еще жив, что может быть, к Новому году вернусь домой. Но на наше место в Ромнах уже прибыла новая часть, так что на старое место, может быть, и не поедем.

21 ноября вместе с И.Д. Стаценко, И.З. Осадчим и С.Д. Бурдо был на заседании Военного Совета Группы войск. После Совета перед нами опять выступил А.И. Микоян. Его речь была воодушевляющей. Он шутил, а под конец решил с нами сфотографироваться. Но все впечатление испортил генерал Плиев. Он забыл объявить о порядке фотографирования нас, и так мы уехали в свое расположение. Осадок после этого остался нехороший, и все злились, не зная на кого.

По дороге домой И. Д. Стаценко решил зайти сам к А.И. Микояну на прием, не спрашивая разрешения у Плиева. Встреча состоялась вчера 22 ноября. Они беседовали в течение 30 минут. Стаценко разъяснил Микояну, в каких условиях приходилось проводить в боевую готовность ракеты, и как соблюдалась маскировка. Микоян с интересом принял сообщение о том, что все перевозки техники совершались в кубинской форме. В заключение беседы Микоян сказал, что вы – молодцы и домой можете ехать с высоко поднятой головой. А ведь до этого, видимо, ссылаясь на мнение Плиева или еще на что-то, Микоян обвинял нас в несоблюдении маскировки и что мы дали раскрыть себя американцам.

21 ноября командование дивизии пригласило к себе трех кубинских офицеров, которые вместе со Стоценко с самого начала выбрали места для стартовых позиций ракетных полков с июля по сентябрь 1962 года.

План встречи был такой: в товарищеской обстановке за обведенным столом поблагодарить этих кубинских офицеров и вручить им памятные подарки за совместную работу. Им мы вручили благодарственные письма и наградили часами. Это товарищи кубинцы Рикардо, Энрико и Альварес. Это их имена. Фамилии я их не знаю, да у них это и не принято. Даже Фиделя Кастро народ называет просто: «Фидель».

С нашей стороны на встрече кроме И.Д. Стаценко был начальник тыла дивизии полковник Пацар, С.Д. Бурдо и я.

Но при подготовке этой встречи мне пришлось поругать наших ребят – политотдельцев. До встречи осталось буквально чуть больше часа, а нужно было не только написать текст, но и оформить это красиво. Но это не было сделано. Мне пришлось заготовить текст самому:

Дорогой товарищ Рикардо!

Вместе с тобой нам пришлось выполнять почетную задачу. Ради великой цели по защите дела мира, свободы и независимости молодой Кубинской республики мы готовы были умереть вместе с вами. Пусть период нашей совместной работы был небольшим, но пребывание на гостеприимной кубинской земле останется в сердце каждого из нас на долгие и долгие годы.

От лица всех наших товарищей выражаем тебе сердечную благодарность за теплое, братское отношение к нам, за тот труд, который помог нам решить боевую задачу.

Как оценку твоего труда, дорогой товарищ Рикардо прими наш скромный подарок.

Народы Советского Союза всегда с вами, дорогие кубинские братья.

Да здравствует нерушимая дружба советского и кубинского народов!

Патрия о муэрте.


Капитан Гапоненко запоздал с оформлением клуба, и я его поругал. Н.В. Швырев говорил вчера мне, что ребята на меня обижаются, что Иван Васильевич их так не ругал. А кода Пшеничному было их ругать: он все время ездил с И.Д. Стаценко и все дела политотдела переложил на меня.

Ну, когда же наступит день отъезда? Осипенко уже, видимо, дома.

3 декабря 1962 г.
Все эти дни был в разъездах. Поездки были, в основном, в Мариэль, Гавану, Чико и Санта Крус. 29 ноября провожали «Балтику». На ней ушли все наши товарищи и из политотдела, и из штаба дивизии. Зашел в каюту попрощаться с нашими политотдельцами.
Изображение
«Балтику» Тимур Гайдар с офицерами дивизии пришли провожать старшие офицеры и генералы из группы войск.
С этим кораблем убывал, и командир дивизии генерал Стаценко И.Д. Это значит, что все ракеты уже отправили. Осталась только техника и личный состав, обслуживающий ее. На пирсе порта Гавана стояли генерал-полковник Данкевич (командующий ракетной армией). Здесь он был в роли заместителя Плиева, Освальдо – постоянный представитель штаба кубинской армии при нашем штабе, Тимур Гайдар – представитель газеты «Правда» и другие. Я сделал на прощание несколько снимков этих высокопоставленных лиц.

(Много позже при – встрече в Перхушково воинов-кубинцев я увидел в Музее Ракетных войск мои снимки. Ведь копии разошлись многим).

Очень тоскливо стало на душе, когда корабль начал отходить и оркестр на корабле грянул «Марш 26 июля», а затем «Интернационал». Очень расстроен Освальдо. Как же, уезжает компаньеро Игорь, с которым он настолько сдружился, что не представлял, как будет жить без него. Стаценко его уговаривает, обещает встретиться в Москве, просит не переживать.

(Действительно, примеро-лейтенант Освальдо через несколько лет прибыл в Москву, где учился в Военной Академии. Позже полковник Освальдо по заданию кубинского правительства возглавлял группу кубинцев, которые заготовляли и отправляли на Кубу лес с Дальнего Востока).
Изображение
Порт Гавана
Тихо и пустынно стало в нашем городке. И жизнь стала идти по-другому. Большую часть времени провожу в поездках. Кроме меня со всего управления дивизии остались А.М. Тернов – главный инженер дивизии, С.Д. Бурдо – начальник особого отдела, подполковник Гололобов – зам. начальника штаба дивизии, подполковник Кравченко – начальник автотранспортной службы дивизии и я. С нами остались и водители машин. Большую часть времени проводи в поездках. Питаемся кое-как. За эти дни ездил в Байя-Онда. Договорился с полковником Пилипенко – начальником тыла армии – забрать с собой нашу автороту и хлебозавод на корабль «Ургенг». На корабле меня покормили: впервые за многие недели кушал там борщ из свежей капусты и яичницу с колбасой. Из Байя-Онда выехал в Санта Крус, чтобы организовать отправку нашего подразделения, но уже в Мариэль.

Вчера сделал для себя выходной день. Заехали к Сокуру (раньше он был в управлении нашей дивизии, а сейчас инженер при штабе армии). Вместе поехали в Гавану. Были в знаменитом Аквариуме, Зверинце, фотографировались на улицах Гаваны.С утра сегодня ездил в Чико. Там оказалась почта из Союза на нашу часть. Все это время мы не знаем ничего о наших родных. Как они там живут? Скоро с С.Д.Боро поедем в Мариэль.

4 декабря 1962г.
Сегодня утром встали поздно. Зато легли спать около 3х утра. Вчера вечером мы решили ехать в Гавану, но не нашли ни одного из наших шоферов. Все 8 шоферов напились и пошли в Бехукаль. Но до города не дошли, а повернули назад. Услышав их пьяные крики на горе, мы побежали на шум. Увидев нас, они со стеклянными глазами бросились в рассыпную. Некоторые пришли в расположение нашего проживания сразу в сильном опьянении, а мой шофер только около 11 часов ночи. Хуже было с водителем С.Д. Бурдо. Он ждал своего Алексея до 3-х часов ночи, но так и не дождался. Только утром он пришел домой: видимо, спал в кустах.

Этот водитель Алексей был хорошим парнем, как и все остальные водители. Ведь каждый из нас не стал бы оставлять с собой недисциплинированного водителя. Но они рассчитывали, что, на ночь глядя, мы никуда не поедем.

С водителем Алексеем случился и пикантный случай. В одном из городов мы остановились во время очередных поездок. Все вышли из машины. Алексей был стройным красивым парнем. И вот к нему, походкой в развалку подошла молодая жгучая креолка и начала ему что-то предлагать, называя «три песо». Семен Денисович Бурдо, удивленный этим, спросил меня: «Владимир Васильевич, что она предлагает?» Это проститутка – ответил я. Она предлагает ему любовь за три песо. Сильно возбужденный Семен Денисович начал кричать: «Алеша, не смей!» Как будто Алеша действительно собирался куда-то идти. А наш Алексей, не менее удивленный, стоял, не зная куда деть руки, покраснев до ушей.

С утра мы занимались разбирательством со своими водителями и их воспитанием, а потом поехали в Мариэль. Там грузили теплоход «Касимов». Там мы пообедали на корабле, что не особенно часто бывает в последние дни. Температура днем 28-30оС, а к вечеру стало прохладно – около 18-20оС. В этот порт мы снова приедем, чтобы проводить корабль. А сейчас нужно заехать в Чико: говорят, что нужно забрать, пришедшие из Союза, письма. Письма! Первый раз за все время пребывания на Кубе. В течение 3-х месяцев мы ничего не знали о наших родных. Вот и привез я письма, целый мешок на наше управление. Многим письма были по 5-10 штук, а этих людей уже нет: они выехали. Даже Осипенко, который убыл как второй месяц и давно дома гладит брюхо, получил бы 4 письма. Мне же всего 2 письма. Чувствуется, что А.М. Тернов, получивший 8 писем, сочувствует мне. А как они сейчас нужны. Очень тяжело на душе. Письма написаны Тамарой 31 октября и 5 ноября. Это период самой шумихи, тот период, когда мы не знали, будем ли живы. В письмах нет тревоги. Видимо, дома не все знали о случившемся, а также об обстановке на Кубе. Сейчас 22 часа. Сижу один. Бурдо с Гололобовым в Мариэле. Тернов с Кравченко уехали к Освальдо. Я один и вокруг меня груда писем. Сколько здесь судеб, сколько радостей и тревог. Эти письма могли бы всех нас не застать в живых, если бы обстановка резко не повернула в другую сторону. Последние дни пребывания здесь особенно тяжелы. Все время в разъездах. Питаемся, где придется, а тут ещё расстройство желудка. С.Д.Бурдо говорит, что я, наверное, потерял в весе килограммов 5. Я и сам это чувствую. Позавчера принесли из солдатской кухни макароны. Но я их есть не стал: там попадаются черви. Вот что такое влажный воздух. Письма меня расстроили. Узнал, что соседский Вовка Потемкин стрельнул из лука в Витю и чуть не попал в глаз. Что же предпринимать? Теперь я никогда не буду, спокоен, если буду знать, что дети играют с Вовкой. Нет, видимо, или мне надо уходить с этой квартиры, или просить уйти Потемкина.

11 декабря 1962 г.
Все реже и реже приходится делать заметки. Целыми днями в разъездах. 6, 7 и 8 декабря вместе с А.М.Терновым выезжал к Сидорову в Касильду. Проезжали через Матанзас, Колон. Заезжали в Сьенфуэгос, где разгружается «Аткарск». Уточнили план погрузки нашей техники и выехали в гор. Тринидад, где расположился Сидоров. Прежде заехали в штаб кубинской дивизии. Командир дивизии капитан Чой – молодой парень лет 25, китаец по национальности – на нашу просьбу поместить нас переночевать, сказал, что все будет сделано. То, что командир дивизии имеет звание капитан, сначала как-то шокирует. Ведь в нашей армии командир дивизии имеет, как правило, генеральское звание. Но и у них это высокое звание, если учесть, что высшим званием на Кубе является «майор».

Нам указали дорогу в гостиницу «Пещеры», где нас уже ждал расторопный администратор. Вечером нас пригласили на ужин в ресторан. Очень интересны кубинские блюда: сначала нам подали пинью – очень вкусный ананасовый сок, а затем – жареную телятину. Тарелки, в которых подали ужин, состоят из трех секций: в одной – мясо, в другой – рис, в третьей – что-то наподобие нашей вареной тыквы. А в заключение подали чашечку кофе. В этом ресторане нам пришлось питаться два дня. На другой день Александр Михайлович для меня заказал свое любимое блюдо – лангусту (это морской рак). Лангусту я пробовал впервые, и мне она не понравилась. Тернов сказал, что я ничего не понимаю. На обратном пути заезжали опять в Сьенфуэгос. Этот город носит название одного из сподвижников Фиделя, погибшего в дни совершения революции. В городе мы прошли по магазинам (других примечательных мест там не было). В магазинах, естественно, мы ничего не купили: у нас не было денег. Около каждого магазина сидит вооруженная женщина в военной форме. В стране национализированы многие частные магазины (владельцев, убывших в Америку), вот почему магазины взяты под охрану. В Бехукаль мы прибыли 8 декабря вечером. 9 декабря было воскресенье. Мы решили поехать в Варадеро – знаменитый кубинский курорт. Это райское место на Кубе, которое когда-то принадлежало американскому миллиардеру Дюпону. Пышная растительность, теплое море, шикарнейшие особняки, прекрасный пляж. В этих местах отдыхали американцы. Особое впечатление производит пляж: на протяжении нескольких километров белый песок, ровный как ухоженная дорога.
Изображение
На пляже «Варадеро»
10 декабря вечером я был в Чико. Зашел к генералу Петренко, чтобы доложить ему о положении дел и спросил его разрешения убыть на Родину на пароходе «Оренбург», который стоял под погрузкой. На это П.М. Петренко мне ответил: «Стаценко отпрашивается, Пшеничный отпрашивается, а теперь – и ты. Кто же будет отправлять корабли. Поедешь с последним солдатом!».

Итак, я убываю с последним солдатом. Завтра убывает «Оренбург», на нем уходит полк Соловьева (его остатки). 15 декабря уходит «Кисловодск» и на нем уходит Ширшов.

Сегодня вечером мы 5 человек собрались и порешили: поскольку меня не отпускают, то остаюсь на Кубе я и начальник автотранспортной службы дивизии подполковник Кравченко. А Тернов, Бурдо и Гололобов уходят на «Кимовске».

До каких же пор это будет продолжаться. Нам планировали под загрузку «Карачаевск», но его отобрали у нас под загрузку сахара. Нам дают последний корабль «Кисловодск», но он будет разгружаться еще дней 10. Может быть, и его опять отберут.

Сегодня заезжали в порт Гавана. Там стал у пирса «Адмирал Нахимов». Он что-то привез на Кубу. Зашли на корабль. Ведь там все нас знают и очень обрадовались нашему прибытию. Начали расспрашивать, приглашали плыть с ними. Нас угостили ужином. Только тут я за последние дни покушал с аппетитом.

14 декабря 1962 г.
12, 13 и 14 декабря занимались, в основном, уточнением отправки последних людей дивизии в Союз. Эти вопросы решались начальниками в Чико. За это время переехали из Бехукаля (нас там было всего несколько человек) на новое местожительство в Старую деревню (около Сантьяго де Лас-Вегас). На прежнем месте должен разместиться зенитный полк. (Они оставались здесь). 12 декабря проводили «Оренбург». Сегодня зашли с А.М. Терновым к генералу Петренко и доложили ему обстановку, что завтра 15 декабря отходит наш последний корабль. Последний потому, что с авторотой и ПАРМОМ (полевая авторемонтная мастерская) вопрос еще не решен и что с ним остается подполковник Кравченко, их прямой начальник. Мне же нет смысла оставаться еще с двумя ротами. И Петренко разрешил мне убыть на Родину, на теплоходе «Кимовск». Даже не верится, что завтра ухожу на Родину! Итак, что покажет завтрашний день. Думаю, что это последняя запись на о. Куба.

16 декабря 1962 г.
Вчера 15 декабря в 18 часов 40 минут теплоход «Кимовск» отошел от берегов Кубы и взял курс к родным берегам. Скорость хода у теплохода хорошая. Это не то, что «Адмирал Нахимов».

Вчерашний день с самого раннего утра был полностью загружен работой. Утром выехал в Сан-Хосе, снял с довольствия 6 шоферов легковых машин и 3 автомашины перегнал в Мариэль. Больше никуда не заезжал.
Изображение
15.12.1962 г. Теплоход «Кимовск».
Путь на Родину «Кимовск» приехал провожать Сокур, Кравченко, руководители особого отдела группы войск. Из политуправленцев никого не было. В 15.00 собрались в нашей каюте мы и провожающие и организовали проводы. Для меня это было одновременно и отмечанием дня рождения моей Тамары. Что она делала в это время и где находилась? Это было в 23.00 по московскому времени. Скорее всего, она спала, если не ушла куда-нибудь гулять.

Сегодня в течение дня встретились 4 парохода. Один из них американец с большой трубой, которая сильно дымила. В 16.15 проходим последний из Багамских островов остров Большой Абака и выходим в Атлантический океан.

18 декабря 1962 г.
В 9.50 услышали по радио голос Москвы. А там сейчас 15 часов 50 минут.

20 декабря 1962 г.
Вот уже шестые сутки болтаемся в Атлантическом океане. Могуч и страшен океан. Страшен своим безмолвием. Ни одной живой души. Давно не видно летающих рыбок: ведь мы движемся на север.

Два дня назад от нас отстала последняя птица – альбатрос. Впереди Азорские острова. Держим путь на Ламанш. Прошли уже 1762 мили, а впереди еще 3161 миля. Стало прохладнее. Если 17 декабря было 21,6 о, то 18 – 20о, 19 -19,8о, 20 -18,9о.

Питаемся вместе с командой. Вернее с командным составом корабля. Кушаем 4 раза в день: утром в 7.30 – завтрак; обед в 12.00, вечерний чай в 15.30 и ужин – 19.30.

Рассчитываем болтаться еще 9 суток. Сегодня разница с Москвой по времени – 4 часа.

26 декабря 1962 г.
Вчера вечером вошли в пролив Ламанш, а сегодня днем прошли пролив Па-де-Кале и вошли в Северное море. Теперь стало веселее: чаще попадаются корабли, много чаек.

Океан в последние дни после Азорских островов, словно рассердившись на нас, начал бушевать и качать наш корабль. Он не только стращал нас, но и сбавил нам скорость хода. Оставалось двое суток нашего пребывания за границей своей Родины. Завтра думаем одеть свою форму, которая упакована в чемоданах, и снова стать теми, кем мы есть на самом деле.
Изображение
Балтийское море

28 декабря 1962 г.
Наконец, сегодня вошли в Балтийское море, преодолев датские проливы. Оно нас встретило сильным снегопадом. Вот так встреча. Давно мы этого не видели. Температура воздуха -3оС. Вчера ночью не спали, а были на капитанском мостике в момент прохода через Зунд и Копенгагенский канал. Сегодня в 21 час должны прибыть в Балтийск.

Всего мы прошли около 5400 миль.

31 декабря 1962 г.
Вот и подходит к концу мое путешествие. Сижу на станции Бахмач и жду своего поезда на Ромны. Приехал сюда вчера, вернее. Сегодня в 1 час ночи. Очень много людей, негде не только сесть, но и встать. Мне посчастливилось достать одно место в комнате отдыха, где я отдохнул до 7.00 утра.

В Балтийск мы прибыли 28 декабря в 22.00. Началась утомительная процедура проверки людей пограничниками и таможенной службой. После чего начали потихоньку разгружать имущество и машины. В 3 часа ночи слышим крик: «Люди умирают». Оказалось некоторые из шоферов, несмотря на предупреждения, залезли в твиндеки и завели автомашины. Находившиеся там люди отравились угарным газом. Дело решали считанные минуты. Необходимо было дать в трюмы свежий воздух. Значит, нужно было открыть трюмы. О, как назло, ни кого не найдем. К счастью поймали одного члена команды, и он быстро открыл 5-ый трюм. Открылась страшная картина: несколько человек от отравления угарным газом были без сознания. Они были вытянуты на свежий воздух. 8 человек забрала с собой прибывшая «скорая помощь». Как сказали врачи, все они будут жить, но несколько дней полежат в госпитале. Мы не имели с собой денег. Поэтому, встречавшие нас из Москвы, офицеры выдали нам проездные документы, а Тернов выпросил в долг у них немного денег. Из Балтийска нас отправили на машине в Калининград. Подполковнику Гололобову пришлось остаться в Балтийске с хлебозаводом. С.Д. Бурдо на машине отправился в Киев, где находилась его жена. Мы с полковником А.М. Терновым взяли билеты на Московский поезд в 18.30. В 6.00 30 декабря я прибыл в Оршу, где должна быть пересадка на Ленинградский поезд, следовавший через станцию Ромны. Но поезд в этот день был отменен. Пришлось брать билет на попутный поезд до Гомеля, а потом на проходящий через Бахмач Киевский поезд. Из Бахмача позвонил дежурному по управлению дивизии, чтобы он доложил начальству о моем прибытии, и чтобы прислали за мной машину. Но думаю, что машину не пришлют, так как ходят поезда другие. На станции Ромны уже к вечеру 31 декабря меня встречала Тамара и Иван Васильевич Пшеничный.

Вот и заканчивается старый 1962 год. Он войдет в нашу жизнь как год серьезных испытаний, год нахождения на грани ядерной войны.

Что дашь ты нам грядущий 1963 год!!!
Пользователь в офлайнеКарточка пользователяОтправить личное сообщение
Вернуться в начало страницы
+Ответить с цитированием данного сообщения
Воронцов Алексей
сообщение 11.2.2013, 22:31
Сообщение #280


Ветеран ГСВСК
**********

Группа: Ветераны
Сообщений: 1 030
Регистрация: 25.4.2011
Из: Россия, г. Котлас, Архангельской обл.
Пользователь №: 3 224
Младший военный специалист
Период пребывания на Кубе: май 1986 - 1987 ноябрь
Место дислокации на острове: Торренс, в/ч 54234, 2 рота



Виталий классный рассказ thumbsup[2].gif
Где надыбал? Там много интересного. Теперь я точно знаю, что мой земляк не ошибся, было такое место Сан Хосе. Вот только где это место? Пока вопрос. Потом там сказано про штаб в Чико, а на фото штаб это клуб двадцатки в Торренсе. Это что Торренс раньше назывался Чико?
Пользователь в офлайнеКарточка пользователяОтправить личное сообщение
Вернуться в начало страницы
+Ответить с цитированием данного сообщения
Красников Виталий
сообщение 12.2.2013, 0:05
Сообщение #281


Ветеран ГСВСК
**********

Группа: Ветераны
Сообщений: 9 524
Регистрация: 12.12.2010
Из: Украина, г. Сокиряны, Черновицкая обл.
Пользователь №: 2 888
Младший военный специалист
Период пребывания на Кубе: осень 1985 - 1987 весна
Место дислокации на острове: Нарокко, 3 МСБ, 1 МСР



Лёша, я рад, что Вам понравились воспоминания Владимира Васильевича. Есть ещё воспоминания других ракетчиков, могу выложить. yes[1].gif Насчёт Сан Хосе, конечно же было такое место на Кубе, вот примерно здесь его можно увидеть, там ещё и Лурдес имеется и EL Chico также. hi[1].gif
Изображение
Возможно ты и прав, по крайней мере башни ведь очень похожи на этих двух фотографиях.
Изображение
Изображение
Пользователь в офлайнеКарточка пользователяОтправить личное сообщение
Вернуться в начало страницы
+Ответить с цитированием данного сообщения
Красников Виталий
сообщение 12.2.2013, 1:24
Сообщение #282


Ветеран ГСВСК
**********

Группа: Ветераны
Сообщений: 9 524
Регистрация: 12.12.2010
Из: Украина, г. Сокиряны, Черновицкая обл.
Пользователь №: 2 888
Младший военный специалист
Период пребывания на Кубе: осень 1985 - 1987 весна
Место дислокации на острове: Нарокко, 3 МСБ, 1 МСР



Ландарь Юрий Григорьевич

Изображение
Родился 25 ноября 1938 года в пгт Решетиловка,
Полтавской области. Военную присягу принял
13 июля 1956 года. В 1960 году окончил штурманский
факультет 2–го Балтийского высшего военно–морского
училища (г. Калининград).

Уволен в запас 12 марта 1991 года.
ЭТО БЫЛО НА КУБЕ

В нашем государстве с декабря 1959 года ударными темпами формировался новый вид Вооружённых Сил, поэтому, по окончанию училища с нами особо не церемонились: почти весь выпуск был направлен в РВСН, потому, что так требовала обстановка. Лейтенантами надо было делиться со всеми видами Вооруженных Сил, потому, что их всегда надо очень много и лучше всего с высшим образованием.
В штабе 43 ракетной дивизии ( г. Ромны, Сумской области) нас, 7 лейтенантов–однокашников, встретили очень хорошо, с интересом рассматривали нашу форму, затем поделили между полками по числу строящихся в то время дивизионов на равнозначные должности «Начальник отделения подготовки данных дивизиона». Я был назначен начальником отделения подготовки данных 1ракетного дивизиона в 665 ракетный полк (г. Лебедин, Сумской области). Новую для меня специальность осваивал на полигоне Капустин Яр с января по август 1961 года.
Стартовые батареи нашего дивизиона поочередно проводили пуски ракет Р–14 (8К65) с 21 левой площадки по программе государственных испытаний. Жили на 70–й площадке в казарме и палатках на привозной воде.. Учебным центром командовал полковник Мураткин.
Технологическая позиция (площадка № 20), где проводились горизонтальные проверки ракеты, стала для нас центром учебы и цивилизации. Там ежедневно представители промышленности разбирали проблемные ситуации с проверками, принимали решение на замену приборов, узлов и однажды отправили на завод даже ракету. На этой же площадке эти же специалисты нас учили, там же сдавали зачёты инструкторской группе полигона.
В июле 1961 года испытания и пуски ракет завершились, управление дивизиона и 2 стартовая батарея убыли в пункт постоянной дислокации г. Лебедин.
В конце 1961 года управление 43 ракетной дивизии и три полка заступили на БД: 664 рп (Ахтырка) ракетами Р–12, 665 рп ( Лебедин) и 668 рп ( Глухов) ракетами Р–14. В то время командовал дивизией генерал–майор Стаценко И.Д.
В мае 1962 года в 665 рп (командир полка подполковник Лысенко Ю.А.) была создана группа офицеров в составе 9 человек:
– заместитель командира полка подполковник Баранов И.Ф.;
– начальник инженерной службы майор Шалимов Б.Т.;
– начальник штаба 1 рдн майор Селиваненко А.С.;
– заместитель командира 1 рдн по РВО майор Панасюк В.Р.;
Младшие офицеры 1 рдн : старший лейтенант Крошка, лейтенант Ландарь Ю.Г., лейтенант Ложников Александр, лейтенант Чуйко Анатолий, капитан Партыко Василий.
Командир полка поставил задачу: убыть в командировку на «Пролив» для очередного обучения, аналогичные группы были созданы в остальных полках дивизии, обучаться мы должны вместе.
В Москве на занятиях с нами были две группы от полков 43 ракетной дивизии (Ахтырка и Глухов) и ещё две группы от полков с ракетами Р–12 других дивизий.
Руководил занятиями первый заместитель Главнокомандующего РВСН генерал–полковник Толубко В.Ф. Занятия проходили интенсивно со строгим режимом. Готовились большие учения для РВСН (о других видах Вооружённых Сил речи не было) с развертыванием на необорудованных стартовых позициях.
Каждая группа должна выбрать позиционный район полка, подъездные пути, станцию выгрузки с надёжными водными ресурсами, энергоснабжением, маскировкой.
Преподаватели не привязывались к конкретным географическим территориям, часовым поясам, метеоусловиям. Для нас, кто должен был заниматься геодезической подготовкой и контролем системы прицеливания на каждом старте вопросов было очень много. И преподаватели и наши старшие начальники проблему понимали, но район предполагаемых учений и его геодезическое оборудование не знали.
Об этом было доложено Главнокомандующему РВСН Маршалу Советского Союза Бирюзову С.С., который подводил итоги занятий.
Главком зашел в зал, подошёл к окнам с бархатными шторами и сказал «…Военные не должны знать такой роскоши. Палатки, землянки, простая пища будут вашими спутниками».
Напомнил о наших задачах при возвращении в части: «НИКТО НЕ ДОЛЖЕН НИЧЕГО ЗНАТЬ О ПРЕДСТОЯЩИХ УЧЕНИЯХ, КРОМЕ УЧАСТНИКОВ РЕКОГНОСЦИРОВОЧНЫХ ГРУПП, Каждый на своем участке ответственности должен подобрать надёжных исполнителей и материально–техническое обеспечение. ЕСЛИ ГДЕ–ТО ПРОИЗОЙДЕТ УТЕЧКА ИНФОРМАЦИИ: Можете считать, что Вас в Вооружённых Силах больше НЕТ! Учения продлятся около года, возможно больше. Семьи туда выезжать не будут, телефонного и письменного общения НЕ БУДЕТ.
Офицеров, которые будут заниматься геодезией оставить на 5 дней для занятий в Военно–инженерной академии имени В.В. Куйбышева. Нам было сказано: «В нужное время мы соберём Вас всех непосредственно перед выездом на рекогносцировку в этом же составе как сидите сейчас в зале». В оставшейся группе для занятий по геодезии было 7 офицеров, в том числе мой товарищ по училищу лейтенант Пригорнев Алексей Васильевич – начальник ОПД 2 рдн 668 рп (Глухов).
На занятиях в ВИА им. В.В. Куйбышева на академическом учебном полигоне в течении 4–х дней профессор Мазаев А.В. и его помощник доходчиво объяснили и практически отработали с нами на приборах методику разрешения нашей проблемы. После этого обучения мы также разъехались по частям, а место проведения предстоящих учений оставалось в тайне.
В июле 1962 года всему личному составу рекогносцировочной группы нашего полка выдали команду оформить денежные аттестаты на семьи, сфотографироваться в гражданской форме одежды и получить зарплату на 2 месяца вперед. У меня семьи ещё не было, аттестат отправил родителям в Решетиловский РВК Полтавской области. При выезде в Москву в нашу группу включили двух офицеров из ремонтно-технической базы: майора Королёва В.И и майора Парпура М.М.
В Москве мы жили вместе в окружной гостинице. Через день погрузились в автобус и прибыли в экспериментальное ателье на Фрунзенской набережной. Там предложили выбрать костюм по вкусу и обувь, сдать военную форму и документы. В придачу к костюмам выдали шляпу и китайский плащ. Лето, жара, автобус кто–то забрал, назад ехали на метро до станции «Сокол», народ был удивлен, мы сели в один вагон, с пыльниками и шляпами в руках. Поступила команда всех называть по имени и отчеству, привыкать к гражданской форме. Я с Пригорневым А.В. успел побывать дважды в Лужниках на футбольных матчах. Затем нам выдали заграничные паспорта, по 10 долларов каждому на сувениры и отправили в зал с бархатными шторами на инструктаж к Главкому. В моем заграничном паспорте была указана специальность «инженер–мелиоратор».
Маршал Советского Союза Бирюзов С.С. был краток: «Завтра самолётом Ил–18 полетите на Кубу, где обязаны достойно выполнить задачи, которые Вам поставлены. Самолёт сделает две посадки: в Англии (а/п Брейсвик), в Канаде (а/п Гандер). Поиск районов должны завершить за 15 суток, затем прибудут строители – будете работать совместно. Завтра в аэропорту – никаких провожатых не должно быть, никаких звонков и писем о Вашем дальнейшем местонахождении. Желаю Вам счастливого пути и успешного выполнения задач».
На второй день выехали автобусами в аэропорт Шереметьево. Автобусы подъехали прямо к трапу самолета, таможенники пропускали по списку, чемоданчики наши не проверяли. Старший на борту капитан первого ранга определил нас в третий салон в хвосте самолета вместе с документами и сам постоянно находился с нами.
Экипажу самолета Ил–18 сказали, что будут везти кубинскую делегацию, поэтому продукты питания были заготовлены по первой схеме. Надо отдать должное экипажу, что нашим рязанским физиономиям они тоже были рады. При посадке в Англии старшему на борту капитану первого ранга, был представлен канадский штурман, он должен был помогать нашим лётчикам при перелёте в аэропорт Гандер. Высокий, с постоянной улыбкой на лице, без акцента говорил на русском языке. Его родители уехали в Канаду из Украины ещё до 1940 года, внушили будущему лётчику необходимость изучения русского языка и он в этом преуспел.
Экипаж нашего самолёта по этому маршруту летел первый раз. Наш старший английский язык знал, но помощь хорошего переводчика понадобилась сразу: из–за плохой погоды в Канаде, нам запретили вылет. Ночевали в самолете в духоте, открыв двери и люки. Утром предложили пройти в зал для транзитных пассажиров, умылись, побрились, лёгкий английский завтрак и вылетели в Гандер.
Там задержек не было, взяли курс на Гавану. Вынужденную посадку пришлось сделать на Багамских островах, так как, над Кубой был мощный грозовой фронт.
Хозяева аэродрома, англичане, разрешили только выйти из самолёта и перемещаться в радиусе 20 метров. Походили по земле тропиков, послушали пение цикад часа полтора. Командир экипажа ходил в аэропорт докладывать в Москву о вынужденной посадке, так как Гавана из–за грозы не могла принимать никакую информацию.
В Гавану прилетели около 23 часов местного времени. После грозы влажность и легкая прохлада. Встречали нас представители посольства и командир дивизии генерал–майор Стаценко И.Д. Поселили нас в пригороде Гаваны в поселке Эль-Чико. Большая усадьба, где раньше жил крупнейший издатель газет, просторные летние ангары с вмонтированными кондиционерами, бассейн с душевыми кабинами, летние столовые, комнаты с телевизорами, надёжный забор. Территорию охраняли кубинцы, здесь жили наши охранники и водители, которые ездили с нами на рекогносцировки. На каждую рекогносцировочную группу выделяли 2 машины ГАЗ-69А, в каждой – охранник и водитель с автоматами ППШ.
Генерал–майор Стаценко И.Д. по картам указал районы, которые мы должны отрекогносцировать. Впервые мы узнали, что в состав нашей дивизии включено 2 полка с ракетами Р–12 (один полк от Белокоровичской дивизии, второй полк от Шауляйской дивизии). Пять дней поездок показали, что с удовлетворительной маскировкой в выделенном нам районе площадок нет. Решили предложить командиру дивизии в районе города Гуанахай плато с возвышенностью возле города Кайлито. На верхней площадке размещалась военная школа, где обучались кубинцы вождению наших тягачей АТТ (артиллерийский тяжелый тягач). На нижней площадке проживали две кубинские семьи, их дома стояли на расстоянии 1 км друг от друга. Растительность, пальмы и кустарник высотой до 2 метров. На расстоянии 700 м от плато проходила автомагистраль Гавана– порт Мариэль. Порт имел все механизмы для выгрузки тяжелой техники.
Изображение
Командование группы советских войск наш район утвердило быстро. 26 июля 1962 года нас пригласили в посольство Чехословакии на Кубе, где проходили торжества по случаю очередной годовщины вооружённого нападения революционеров во главе с Фиделем Кастро на казармы Монкада в г. Сантьяго–де–Куба. Там мы увидели всех наших руководителей от ГШ РВ, военных советников от видов Вооружённых Сил и поняли, что дело всерьёз и надолго. Торжества в посольстве прошли динамично и интересно.
На следующий день по приказу командира дивизии я убыл в распоряжение проектировщиков, которые готовили документы на строительство для наших двух дивизионов. В Эль–Чико я больше не возвращался. Представили меня старшему геодезисту проектного института Антонову Владиславу и мы сразу же уехали на место нашей работы. Для составления проектной документации надо было провести топогеодезическую съёмку местности. Для этого надо рубить просеки и закладывать репера. Этой работой мы с В. Анотоновым занялись на следующий день. В помощь нам ежедневно на машине приезжали 10 человек кубинских солдат. Грузили приборы, инструмент и выезжали работать не зная ни слова на испанском языке. Словарь появился позже, а пока рисовали на бумаге схемы и направления движения для рубки просек с помощью мачете.
Через неделю команду кубинцев сменили наши солдаты мотострелкового полка, который развертывался возле нашего позиционного района для прикрытия. Позже наша рекогносцировочная группа переедет из Гаваны на плато и будет в этом полку на полном обеспечении: людьми, техникой, питанием, охраной. Взаимодействовали хорошо и в работе, и в отдыхе.
В середине августа к нам на плато прибыл офицер с г. Лебедина, который сопровождал на танкере груз на Кубу. Он привёз письмо командира полковника Коваленко А.А. и выписку из приказа о присвоении звания – старший лейтенант: Ложникову А., Чуйко А., Ландарю Ю.Г. По плану отряд военных строителей должен был до 1 октября 1962 года построить: пусковой стол с наземными приборами прицеливания (коллиматоры, электровехи), сооружение 2А для проверки ракет, сооружение для хранения ГЧ. Остальное – по летнему варианту и в палатках.
Наша группа геодезистов во главе с В. Антоновым в середине августа убыла в позиционный район 668 ракетного полка в район города Ремедьос. По указанию генерал–майора Стаценко И.Д. она была усилена двумя офицерами– геодезистами из специального отряда, прибывшего на Кубу.
Хочу отметить, что за три недели нашей работы на плато командир дивизии заслушивал старшего лейтенанта Антонова и его начальников дважды. Его указания были всегда конкретными, а помощь – действенной.
Я занялся на плато закладкой ГОПов (геодезических опорных пунктов). В конце сентября 1962 года по графику астрономическими наблюдениями на этих пунктах должна была заниматься специально созданная для дивизии группа под руководством старшего офицера отдела КП и АГО 43 РА майора Щеулина С.П. Так закладывалась основа для определения координат пусковых установок и исходных данных для прицеливания.
После заливки ГОПов, подполковник Баранов И.Ф приказал мне убыть в район Ромедьос в группу проектировщика В.Антонова на 2 недели.
Рекогносцировочную группу в 668 ракетном полку возглавлял подполковник Артеменко Илья Павлович – заместитель командира полка, представителем от ртб был подполковник Тимченко Николай Александрович, начальником ОПД 2–го рдн старший лейтенант Пригорнев Алексей Васильевич. Наша группа отработала быстро, так, как в этом районе почти не было кустарника. На довольствии стояли в дивизионе ПВО, который прикрывал полк.
В середине сентября я вернулся в свою рекогносцировочную группу. Строители работали и днём и ночью, готовили стартовую площадку 1 рдн. С завода «Арсенал» прибыл представитель по системе прицеливания и вместе с ним контролировали закладку фундамента под коллиматоры и электровехи.
В западной части острова для выгрузки техники и ракет был определен порт Мариэль, 120 км западнее Гаваны и 18 км на запад от выбранного позиционного района полка. В этом порту ракеты Р–12 и технику начали разгружать еще в сентябре месяце. Формировали в порту небольшие колонны и с 00 часов до 5.00 часов утра под руководством наших офицеров с переводчиком, техника перегонялась в выбранный район. Кубинские военные и полиция всегда обеспечивали образцовый порядок на дорогах и проезд через города.
18 октября 1962 года в порт Мариэль прибыл сухогруз «Дивногорск», на борту которого находились: часть личного состава управления полка во главе с командиром полка полковником Коваленко Александром Андреевичем, личный состав батареи боевого обеспечения, личный состав 1 стартовой батареи, 4 ракеты Р–14.
Командир полка выразил лично мне соболезнование в связи со смертью моего отца. Мой отец умер 5 сентября в пгт Решетиловка, Полтавской области, а уже к обеду я узнал, что Коваленко А.А. назначен командиром в другой полк, вооруженный ракетами Р–12.
К этому времени некоторые дивизионы с ракетами Р–12 уже проводили ночные тренировки на технике.
Ракеты с «Дивногорска» выгрузили и поставили их на охраняемую площадку, рядом с ракетами Р–12. Оружие, технику, имущество перевозили на плато в позиционный район.
22 октября США официально объявили о военной блокаде острова. В ответ на Кубе была объявлена всеобщая мобилизация. 23 октября начался системный облёт истребителями США территории Кубы по линии порт Мариэль – наш позиционный район на плато, где строились площадки под пусковые столы. Истребители летали на высоте 100–150 метров нагло и безнаказанно.
Полёты истребителей продолжались в дневное время постоянно, мы предполагали, что американцев больше всего интересуют ракеты, которые стояли на площадках в порту Мариэль, их негде было прятать, их очевидно фотографировали и пересчитывали.
Для нас самым неприятным был период с 26 октября на 27 октября. Утром 27 октября наш расчёт с дивизиона ПВО сбил на большой высоте разведывательный самолёт, затем поступила информация, что 27 октября также сбили истребитель, который летал на малой высоте, зенитчики кубинских вооружённых сил. Обстановка была крайне сложной и напряжённой получившей название «Карибский кризис».
Как проходили переговоры и разрешался кризис мы узнали позже, а тогда выполняя распоряжения командования с утра 29 октября приступили к демонтажу начатых строительством пусковых установок и подготовке к передислокации в свой позиционный район (Лебедин). Мы получили команду грузиться на сухогруз «Дивногорск» и 5 ноября 1962 года около 17.00 мы вышли из порта Мариэль с 4 ракетами на борту.
Изображение
На Кубе оставили согласно разнарядки часть инженерной техники, транспортные машины, солдат и сержантов.
Согласно договора с США с Кубы мы должны были вывезти: ракеты, самолеты Ил-28, ракетные катера ВМФ. США обязались снять блокаду острова, признать Кубу как суверенное государство, убрать ракеты в Турции и Италии. Остальных пунктов договора мы не знали.
В нейтральных водах корабль облетали самолеты. На вторые сутки в открытом море на параллельный курс с нами лег американский сторожевой корабль. В мегафон на ломанном русском языке просили показать ракеты, чтобы заснять для американского телевидения. Начальник военного эшелона подполковник Баранов И.Ф. предложил капитану «Дивногорска» связаться с Москвой.
Оттуда дали «Добро». Солдаты наши натренированны, быстро сняли тент с дуг транспортной тележки по правому борту, затем на левом. С эсминца все засняли, пожелали счастливого плаванья и отвалили.
Благополучно прошли Атлантику, Гибралтар, Средиземное море, Турецкие проливы и 23 ноября прибыли в порт Николаев. Грузились оперативно на платформы, вагоны и воинским эшелоном прибыли в г. Лебедин, непосредственно в часть, там была рампа для выгрузки техники.
Для нас операция «Анадырь» закончилась.
О Кубе я подробно описал только те события, участником которых был сам. Лейтенанту в те годы положено было знать то, что посчитают нужным сказать начальники. Нашему поколению повезло, мы служили с командирами которые прошли войну. В дальнейшем мои командиры и начальники рекомендовали не вести разговор о том, что были на Кубе и что там делали. В моем личном деле запись о этой командировке тоже отсутствовала.
В 1988 году, когда я проходил службу в Рижском высшем военно–политическом училище имени Маршала Советского Союза С.С. Бирюзова, меня пригласил начальник училища генерал–майор Сидоренко Анатолий Савельевич: «Вам пришло приглашение от Общества советско–кубинской дружбы. 7 декабря прибыть в г. Москву в ВПА им. Ленина на встречу с ветеранами «кубинцами». Приглашение было неожиданным, но приятным. Из нашей рекогносцировочной группы был только полковник Панасюк Владимир Романович (в 1962 году был заместителем командира 1 рдн по РВО), полковник Третьяк В.В. (помощник начальника ОПД и АГО полка прибыл на Кубу с подполковником Зиновьевым П.И. на «Дивногорске»).
Выступающие рассказали, что выбор на участие в учениях 43 ракетной дивизии был сделан по показателям: укомплектованности кадрами и новой техникой, успешными пусками, проведенными на полигоне, почти одновременным заступлением на боевое дежурство в начале 1962 года. По этим же параметрам комплектовался и состав рекогносцировочных групп, куда вошло много молодых офицеров.
Перед передислокацией дивизии на Кубу, ей был присвоен номер «51 рд» и дополнительно включены в состав: один полк Р–12 от Белокоровичской и один полк Р–12 от Шауляйской дивизии. В целом ракеты Р–12 с хорошо обученным личным составом сыграли решающую роль в период кризиса. В конце 80–х годов ракета Р–12 была признана военными специалистами лучшим ракетным изделием в истории РВСН по надёжности, точности и простоте обслуживания как на боевой стартовой позиции, так и в полевом варианте.
Впервые я услышал, как планировалась эта операция, как велась политическая дипломатия. На этой встрече ветераны кубинцы были награждены медалью «Воин–интернационалист» I степени. К 35–й годовщине Карибского кризиса 1962 года Государственный Совет Кубы постановлением № 10005 от 26.05. 1988 года наградил этой медалью более 200 ветеранов «кубинцев» всех видов Вооруженных Сил СССР.
В этом Постановлении сказано: «….в знак признания их выдающейся самоотверженной и решительной деятельности в оказании интернациональной бескорыстной помощи Революционным Вооружённым Силам на протяжении первых лет после победы Кубинской революции, внёсших неоценимый вклад в дело укрепления обороноспособности нашей страны». Так конкретно оценена наша работа на Острове Свободы.
В 1 ракетном дивизионе 665 ракетного полка я прослужил до 1964 года, затем был назначен на должность начальника ОПД и АГО (астрономо-геодезического обеспечения) 668 ракетного полка (г. Глухов).
В 1973 году заочно закончил ВИА им. А.Ф. Можайского. В 1977 году назначен на аналогичную должность в штаб 33 ракетной дивизии (Мозырь).
В 1979 году в 33 ракетной дивизии я был назначен на должность заместителя начальника оперативного отделения.
В декабре 1980 года назначен начальником оперативного отделения штаба и до 1987 года проходил службу в 35 ракетной дивизии (Барнаул) которая была передислоцирована с Северного Кавказа (Орджоникидзе) и развертывалась и строилась под ракетный комплекс РСД–10 «Пионер» на новом месте.
Изображение
В начале 1987 года был назначен на должность старшего преподавателя – начальника штаба местной обороны Рижского высшего военно–политического училища имени Маршала Советского Союза С.С. Бирюзова. С этой должности я уволился в запас в 1991 году.
МОИ ЛУЧШИЕ ПОЖЕЛАНИЯ ВАМ ВСЕМ!

14 августа 2011 года, г. Кременчуг, Украина.
Пользователь в офлайнеКарточка пользователяОтправить личное сообщение
Вернуться в начало страницы
+Ответить с цитированием данного сообщения
Красников Виталий
сообщение 12.2.2013, 1:41
Сообщение #283


Ветеран ГСВСК
**********

Группа: Ветераны
Сообщений: 9 524
Регистрация: 12.12.2010
Из: Украина, г. Сокиряны, Черновицкая обл.
Пользователь №: 2 888
Младший военный специалист
Период пребывания на Кубе: осень 1985 - 1987 весна
Место дислокации на острове: Нарокко, 3 МСБ, 1 МСР



Семёнов Илья Фёдорович

Изображение
Вспоминает начальник командного пункта
Группы советских войск на Кубе
генерала армии Плиева И.А.
полковник в/о Семёнов Илья Фёдорович


ОПЕРАЦИЯ «АНАДЫРЬ»

В конце 50–х начале 60–х годов США основной целью политики в отношении Кубы стало свержение правительства Кастро и создание проамериканского правительства.
Куба, бросившая вызов самой мощной империалистической державе мира – США, объективно стала стратегическим союзником Советского Союза в Западном полушарии. Политическое руководство СССР исходило из реальной угрозы военного вторжения США на Кубу, причем в ближайшее время. Задача состояла в том, чтобы в кратчайшие сроки создать мощную и эффективную оборону Острова Свободы, что невозможно было сделать стандартными средствами и методами. Размещение на Кубе советского ракетно–ядерного оружия идеальным образом способствовало решению этой задачи.
Согласно плану операции «Анадырь» на остров Куба 16 июля 1962 года по маршруту: а/п Глазго (Шотландия) – а/п Гандер (Канада) – а/п Гавана (Куба) вылетела первая рекогносцировочная группа во главе с первым заместителем командующего Группой советских войск на Кубе (ГСВК), командующим 43 ракетной армией генерал–лейтенантом Данкевичем Павлом Борисовичом в составе:
– Начальник штаба армии генерал–майор Акиндинов П.В.;
– Член Военного совета армии генерал–майор Петренко П.М.;
– Заместитель командующего армией по вооружению генерал–майор Слизнёв В.П.;
– Заместитель командующего армией по боевой подготовке генерал–майор Гарбуз Л.С.;
– Заместитель командующего армией по тылу генерал–майор Пилипенко Н.Р.;
– Начальник отдела боевой подготовки и стрельбы штаба армии подполковник Безноско А.С. с инструкторской группой из 5 человек.
– Начальник командного пункта армии подполковник Семёнов И.Ф. с 4 дежурными офицерами.
17 июля 1962 года на этом же самолёте летели: Министр Обороны Республики Куба Р. Кастро, Главный военный Советник при Министре обороны Республики Куба А.А. Дементьев. Кроме этого в середине июля прибыли заместители Командующего ГСВК:
– генерал–полковник Гречко С.Н по ПВО;
– генерал–полковник Давидков В.И. по ВВС;
– вице–адмирал Абашвили Г.С. по ВМФ.
Командующий ГСВК – генерал армии Плиев И.А. прибыл к нам в штаб ГСВК в конце августа 1962 года.
Прибытие транспортов с войсками и техникой началось 26 июля 1962 года. Первым в порт Гавана вошёл теплоход «Мария Ульянова».
9 сентября с прибытием теплохода «Омск» началось сосредоточение 51 ракетной дивизии (командир дивизии генерал–майор Стаценко И.Д.). Этим рейсом были доставлены первые шесть ракет.
Сосредоточение ракетной дивизии на Кубе продолжалось до 22 октября 1962 года (вплоть до морской блокады США вокруг острова Кубы).
Решением командования ГСВК предусматривалось приведение в готовность полков дивизии в следующие сроки:
– полки, имеющие на вооружении ракеты Р–12 (664, 181, 79, рп) к 1 ноября 1962 года;
–полки, имеющие на вооружении ракеты Р–14 (665 и 668 рп) в период с 1 ноября 1962 по 1 января 1963 года одновременно с ртб.
Ракетным войскам предписывалось быть в готовности в случае нападения и только по приказу из Москвы нанести ядерный удар по запланированным целям. При дальности полёта ракет (от 2.5 до 4,5 тыс.км) обеспечивалось надёжное поражение важнейших объектов на территории возможного агрессора.
Изображение
Поэтому изначально, несмотря на «бросок» войск к самым границам потенциального противника, операция имела однозначно оборонительный характер.
В условиях дефицита времени работы в позиционных районах полков велись круглосуточно, при этом насколько можно было обеспечивалась маскировка.
Изображение
Несмотря на имеющиеся трудности личный состав полков благодаря энтузиазму досрочно выполнил установленный объём работ. Первый ракетный полк (командир полка полковник Бандиловский Н.Ф.) заступил на боевое дежурство 20 октября 1962 года, остальные два полка (ракетным комплексом Р–12) в период с 22 по 24 октября, т.е раньше установленного срока на целую неделю.
Аналогичная напряжённая работа проходила в частях и подразделения других видов Вооружённых Сил. Личный состав проявлял высокий энтузиазм и самоотдачу для выполнения поставленной задачи. Одним из мотострелковых полков – 197 гвардейским мотострелковым ордена Кутузова полком в составе Группы советских войск на Кубе командовал полковник Язов Д.Т.
22 октября «Карибский кризис» достиг наивысшей точки. США осуществили блокаду Кубы по всему водному пространству. 23 октября на Кубе было объявлено военное положение.
В Москве решался вопрос о ликвидации кризиса и велись активные переговоры с США. У нас не было никакой связи с «Директором» (Министром Обороны СССР Маршалом Советского Союза Р.Я. Малиновским). 24 октября вечером у нас состоялся Военный Совет, на котором решался вопрос: «Приводить или нет войска в повышенную готовность, выдавать оружие и форму одежды». Так требовал Фидель Кастро. Решение Военного Совета не было принято. Генерал армии Плиев И.А. почувствовал себя плохо и уехал в Гавану. Член Военного Совета генерал – полковник Гречко С.Н. – командующий войсками ПВО принял самостоятельное решение и к утру войска ПВО были приведены в полную готовность и им был отдан приказ: «Сбивать самолеты противника».
ИзображениеИзображение
Готовность к пуску каждой ракеты была установлена минимальной, и определялась временем пристыковки головной части к ракете, ее установкой на пусковой стол, наведением на цель с последующей заправкой компонентами ракетного топлива. Данное время как правило не превышало 2,5 часов. По тем временам это был показатель высокой готовности частей РВСН.
Утром, 27 октября, появились над островом первые 3 самолета–разведчика. Они пролетели первую зону полка ПВО. Во второй зоне двумя ракетами был сбит один самолёт. Лётчик катапультировался. Срочно доложили о сбитом самолёте «Директору» в Москву. От «Директора» пришла телеграмма следующего содержания: «Со сбитым самолётом поспешили. Срочно прекратите все работы на боевых позициях. К вам вылетает А.И. Микоян».
После урегулирования «Карибского кризиса» на высшем межгосударственном уровне руководство СССР приняло решение о выводе полков РВСН с Кубы.
29 октября 1962 года 51 ракетная дивизия была снята с боевого дежурства, и личный состав приступил к демонтажу оборудования и стартовых позиций. К 31 октября эти работы были закончены и дивизия начала передислокацию в СССР. На обратном пути разведывательная авиация сопровождала корабли на «бреющем» полете.
Изображение
Задача, которая была поставлена перед Группой советских войск на Кубе была с честью выполнена – народу «Острова Свободы» была оказана интернациональная помощь в отстаивании свою независимости.
Так закончилась операция «Анадырь», и в историю РВСН была вписана одна из ярких страниц боевого становления самого мощного вида Вооружённых Сил СССР.
Ветеран РВСН, участник операции «Анадырь»,
полковник в/о Семёнов Илья Фёдорович.


Герзель Василий Михайлович

Изображение
Родился 1 сентября 1932 года в с. Большие Селища
Березовского района Ровенской области Украинской ССР.
Подполковник, участник операции «Анадырь» в 1962 году. За время службы награждён орденом «За службу Родине в Вооружённых Силах СССР» III степени (1977 г.), многими медалями. Заслуженный работник культуры РСФСР (1981 г.), член Союза журналистов России (2000 г.), почётный профессор РАЕН (1998г.) Уволен из Вооружённых сил в 1982 году.


1952 – 1955 Одесса, Артиллерийское училище большой мощности, курсант;
1955 – 1960 Ромны, 40 отдельный артиллерийский дивизион особой мощности, командир взвода;
1960 – 1962 Глухов, 43 рд, 668 рп, начальник солдатского клуба полка;
1962 – 1966 Ромны, 43 рд, начальник солдатского клуба управления дивизии;
1966 – 1969 Жеребково, начальник офицерского клуба арсенала;
1969 – 1974 Капустин Яр, 4 ГЦП, старший инструктор политотдела полигона;
1974 – 1982 Владимир, 27 РА, политотдел армии, начальник отделения.

КУБА ЛЮБОВЬ МОЯ

В августе 1960 года я был назначен на должность начальника солдатского клуба ракетного полка. Формирование полка офицерскими кадрами проходило в городе Конотоп, а затем полк передислоцировался в город Глухов Сумской области. Внешний вид здания клуба с большим трудом можно было причислить к очагу культуры, да и внутреннее убранство было далеко от совершенства. Ожидать лучшего не приходилось, так как здание было приспособлено для этих задач. В организации культурно–массовой работы выручал соседствовавший рядом Дом офицеров. Со временем и наш клуб приобретал по внешности и содержанию работы своё предназначение. По итогам смотра клубной работы в 1961 году наш полковой солдатский клуб занял ведущее место в дивизии и по рекомендации помощника начальника политотдела дивизии по комсомольской работе старшего лейтенанта Куринного И.И. в мае 1962 года меня назначили начальником солдатского клуба управления 43 ракетной дивизии в город Ромны Сумской области.
Командовал дивизией генерал–майор Стаценко Игорь Демьянович, участник Великой Отечественной войны, человек высоких организаторских способностей. В тандеме с командиром дивизии работал начальник политотдела дивизии, также участник войны, подполковник Пшеничный Иван Васильевич. Они друг друга понимали и дополняли. Своим взаимопониманием в работе они показывали пример другим заместителям командира дивизии, начальникам служб, офицерам управления, командирам ракетных полков и ремонтно–технических баз.
Спустя полтора месяца с момента моего вступления в должность начальника клуба управления дивизии, Иван Васильевич пригласил меня на беседу, в ходе которой разговор пошёл об особенностях и конкретной работе клуба в период подготовки и в ходе предстоящих учений, с передислокацией на большое расстояние, в том числе предполагалось возможность морского перехода на север нашей страны. Возможно поэтому учение носило кодовое название “Анадырь”.
В управлении дивизии, штабе, политотделе, службах, в ракетных полках, ртб, работали специальные комиссии которые проверяли всех военнослужащих и гражданский персонал, беседовали со многими. Шёл непростой процесс отбора для участия в секретных крупномасштабных учениях. Особое внимание обращалось на подбор и комплектование личным составом ракетных полков и прежде всего на состояние здоровья, морально–психологические и профессиональные качества. Естественно, весь личный состав прошёл проверку органами КГБ СССР. О серьёзности и длительности учения говорил и тот факт, что на каждую семью офицера и сверхсрочнослужащего были выписаны денежные аттестаты. Согласно вещевому аттестату было выдано всё причитающееся вещевое имущество.
Мы решали свои задачи, доукомплектовали штат клуба, должность заведующей библиотекой заняла жена офицера политотдела Людмила Шмырёва.
Ускоренными темпами приступили к подготовке ящиков для ценных книг библиотеки в количестве до пяти тысяч экземпляров, кино и радиоаппаратуры, другого клубного имущества. К десяти художественным кинофильмам на широкой плёнке и двенадцати на узкой плёнке прилагалось по пятнадцать хроникальных и мультипликационных кинофильмов. В установленные сроки мы завершили подготовку к предстоящим учениям.
Дивизия перешла на новые штаты и получила номер 51 ракетная дивизия. В конце июля 1962 года приказом командира дивизии был сформирован воинский эшелон, начальником которого был назначен начальник автослужбы дивизии подполковник Кравченко И.В., его заместителем по политчасти назначен автор этих строк. В состав эшелона включены авторемонтные дивизионные мастерские и другие подразделения обеспечения управления дивизии. Завершив погрузку личного состав, техники, имущества в железнодорожный эшелон 10 августа 1962 года со станции Ромны мы отбыли в морской порт города Николаев.
По прибытию в пункт назначения нас разместили в казармах Николаевского гарнизона где мы ожидали погрузки четверо суток. За это время нам предстояло приводить технику в порядок, примерять гражданскую одежду, проводить ежедневные политинформации и решать ряд других организационных вопросов. В установленный день началась погрузка техники и имущества в трюмы сухогруза “Пирогов”, часть неспециальной автомобильной техники, несколько грузовых автомашин и автокран были закреплены на верхней палубе. Неоценимую помощь в креплении техники оказали специалисты сухогруза. На корабль были завезены все вещи воинского эшелона. В шесть часов утра следующего дня личный состав в полном составе был отправлен на корабль для размещения в оборудованных и приспособленных помещениях а после выхода на внешний рейд и короткого митинга взял курс на Гибралтар в соответствии с распоряжением во вскрытом капитаном секретном пакете.
Проходя по Черному морю, корабль держался ближе к берегам соцстран. В это время мы не испытывали особых трудностей с получением сообщений радиостанций Советского Союза. С личным составом два раза в день проводились политинформации, с которыми выступали руководящий состав эшелона, а однажды даже выступил капитан “Пирогова”. Своё выступление он посвятил истории корабля, его плаванию по морям и океанам. Благополучно, без каких-либо эксцессов, миновали проливы Босфор, затем Дарданеллы и вышли в Средиземное море.
Если в Черном море нам приходилось придерживаться в основном берегов стран–участниц Варшавского Договора, нас не очень беспокоили воздушные “чужаки”, то в Средиземном море английские и американские самолёты нередко доставляли нам определенные серьёзные хлопоты и ограничивали перемещение личного состава. Однако жизнь на корабле не замирала, проводились беседы на различные темы, доводилась информация, полученная через радиоузел корабля, о жизни в Советском Союзе, изучалась политическая карта мира и особенно обращалось внимание на те страны, мимо которых проходил наш корабль. Ежедневно демонстрировалось по одному–два художественных кинофильма, организовывались шахматно–шашечные турниры и, естественно, любимая личным составом игра в домино. Ещё в Ромнах каждому солдату и сержанту было выдано по одной–две книги художественных произведений. В пути использовались баян, гармошка и пара гитар. Всё это скрашивало нелегкий морской переход.
Пролив Гибралтар мы прошли поздним вечером. Примерно через полчаса капитан корабля пригласил в кают–компанию подполковника Кравченко И.В., меня и в присутствии представителя особого отдела вскрыл очередной секретный пакет, в котором указывался конечный пункт нашего следования остров Куба – морской порт Матанзас. Нам была вручена историческая справка об Острове Свободы, указаны цель и назначение нашего пребывания на кубинской земле. До утра руководящий состав воинского эшелона подробно изучили документы и утром после завтрака начальник эшелона выступил с информацией перед всем личным составом. Началась большая разъяснительная работа. Хотелось заметить, что не только паники, но и каких-то невнятных вопросов у личного состава не возникло. Сказалась политическая работа по интернациональному воспитанию.
В Атлантике усилили свое внимание к нашему кораблю американские воздушные и морские “надсмотрщики”. Самолёты на бреющем полете проносились на опасно низкой высоте над палубой корабля, а вертолёты не раз зависали на уровне палубы.
Семнадцатисуточный морской переход закончился для личного состава благополучной пришвартовкой “Пирогова” к одному из пирсов морского порта Матанзас. На борт корабля поднялись в кубинской военной форме командир 51 рд генерал–майор Стаценко И.Д., начальник политотдела подполковник Пшеничный И.В. и начальник особого отдела подполковник Бурдо П.С.
Приняв рапорт начальника эшелона, командир дивизии поздравил личный состав с благополучным прибытием на кубинскую землю для оказания интернациональной помощи кубинскому народу по защите завоеваний Революции.
Выгрузив технику и имущество с “Пирогова”, тепло распрощались с командой корабля, поблагодарив за заботу и внимание в пути следования. Колонна техники с личным составом в сопровождении начальника службы связи управления дивизии подполковника Золотарёвым В.А. по намеченному маршруту прибыла к установленному месту дислокации. Примерно через неделю мне было приказано оставить в тыловых подразделениях одного киномеханика с комплектом киноаппаратуры на узкой плёнке и пятью кинофильмами, а всё клубное имущество перевезти в расположение управления дивизии в район населенного пункта Бехукаль, который расположен на юг от Гаваны в восемнадцати километрах.
С переездом в Бехукаль в моё распоряжение было передано здание клуба со стационарной киноаппаратурой и другие помещения. В клубе, как и положено, развернули библиотеку, установили свою широкоплёночную киноаппаратуру. Газеты и журналы из Союза, не поступали. По распоряжению начальника политотдела подполковника Пшеничного И.В. радистам узла связи была поставлена задача «ловить» и записывать на магнитофон все передачи из Советского Союза и соответствующую информацию через радиоузел клуба стали доводить до сведения личного состава. В моё подчинение был передан духовой оркестр дивизии. В батальоне связи возобновил свою деятельность небольшой эстрадный коллектив. Это позволяло разнообразить культурно–массовые мероприятия, за короткое время сделать несколько выездов в расположение ракетных полков. Для офицеров и сверхсрочнослужащих организовывались небольшими группами экскурсии в Гавану. Кубинцы всегда сердечно встречали нас со словами: «Руссо – да, янки – нет». Это выражение можно было услышать не только в Гаване, но и повсеместно.
Нахождение на Кубе советского воинского контингента вселило надежду кубинцам что мы поможем им защититься от попыток посягательства на их территорию и свободу.
Позвольте не останавливаться на подробностях развертывания и приведения в боевую готовность ракетных полков, на сложностях и накалённости обстановки в тот период, об этом уже много написано. Ранее установленных сроков 23 октября 1962 года 51 рд тремя ракетными полками была готова к выполнению боевой задачи.
А обстановка была на грани войны. В эти дни в управлении дивизии были подготовлены к уничтожению все документы, в том числе удостоверения личности офицеров и сверхсрочнослужащих, которые хранились в штабе дивизии. Даже библиотечные читательские билеты готовы были к сожжению, рядом стояли две бутылки с бензином. Из клубных работников, личного состава духового оркестра и вольнонаемных была создана группа санитаров, которую возглавил автор этого материала, медицинские работники ускоренным методом провели несколько практических занятий по оказанию первой медицинской помощи на случай возникновения военного конфликта.
Командир дивизии и начальник политотдела систематически подробно доводили обстановку в целом на Кубе и положение дел в ракетных полках и подразделениях. Главным в работе с личным составом в эти драматические дни было воспитание, особенно у ракетчика, чувства к подвигу и, если хотите, к самопожертвованию. Пусть не покажется что звучат эти слова высокопарно, это была правда.
Вечером 27 октября послу СССР в США Добрынину А.Ф. были переданы предложения американской стороны и они немедленно были переданы в Москву. В Президиуме ЦК КПСС изучили документ, внесли в него свои предложения и, учитывая скоротечность событий, дали согласие на вывод стратегического контингента с территории Кубы. Времени не было на дипломатическую игру. Н.С. Хрущёв предложил секретарю ЦК КПСС Ильичёву поехать в редакцию радиостанции имени Коминтерна и открытым текстом на весь мир изложить решение Советского Правительства.
Таким образом, 28 октября 1962 года мир вздохнул полной грудью после того напряжения, которое было создано в то время. Мудрость и благоразумие, которых так часто не достает политикам, возобладали над амбициями.
В чём заключалась договорённость двух супердержав в те чреватые для мирового сообщества дни. США взяли обязательство снять морскую блокаду, т.е. военную блокаду Кубы, впредь не применять против Острова Свободы военной силы, не допускать подобных действий по отношению суверенного государства и со стороны своих союзников.
Американская сторона обязалась вывести свои ракетные базы с территории Турции и Италии, что в первой половине 1963 года было осуществлено.
В 15 часов 28 октября 1962 года Командующий ГСВК генерал армии Плиев И.А. вызвал к себе командира 51 рд генерал–майора Стаценко И.Д. и довёл директиву Министра обороны СССР в которой был изложен приказ демонтировать стартовые позиции и готовиться к передислокации дивизии в Советский Союз.
По приказу начальника штаба дивизии полковника Осадчего И.З. в клубе управления дивизии был собран рядовой и сержантский состав управления дивизии и батальона связи, вольнонаёмные. Им было объявлено, что стоящие перед дивизией задачи выполнены и по распоряжению руководства Советского Союза мы возвращаемся домой. Началось что-то неописуемое: крики «ура», объятия, поцелуи, слёзы радости.
Так закончился очередной этап участия 51 ракетной дивизии в учениях «Анадырь». Началась подготовка к возвращению на Родину.
В первых числах ноября я поехал в групповую типографию для получения очередного номера Информационного бюллетеня, заодно решить вопросы с киноснабжением на обратный путь следования воинского эшелона и попал на встречу с Микояном А.И.
Анастаса Ивановича встретили стоя аплодисментами. Выступление Микояна длилось ровно один час. Оно было ёмким и аргументированным. Вначале он остановился на итогах Октябрьского пленума ЦК КПСС, а затем ознакомил присутствующих с причинами вывода стратегических сил с Острова Свободы и наши задачи на предстоящий период. На это время приходились дни празднования 46–й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции. Сборы по возвращению на Родину шли ускоренными темпами. Меня, как представителя политотдела, направили на сухогруз “Черняховский”.
В двадцатых числах ноября наш корабль взял курс на Родину. Отличительной чертой этого рейса было то, что нам не пришлось укрывать личный состав при облётах американских самолётов и вертолётов. Они усиленно курсировали над нашим сухогрузом в начале пути, а затем их интенсивность значительно сократилась. Осенняя Атлантика нас не баловала погодой. Были сильные штормы, переносить которые было очень трудно. Несмотря на декабрь, мы находились на палубе в рубашках с короткими рукавами. Наконец-то мы прошли Ла–Манш. Миновали Копенгаген в ночное время, а там до морского порта Балтийска, как говорится, рукой подать. При подходе к Балтийску переоделись в зимнюю военную форму. В порту уже ждал железнодорожный эшелон. Перегрузка техники и имущества прошла быстро. Новый, 1963 год, встречали в своих семьях. Так закончилось участие 51 ракетной дивизии в учениях “Анадырь”.
Карибский кризис со всей наглядностью показал, что США привыкли достигать целей своей политики с позиции силы. Об этом наглядно свидетельствует поведение США на современном этапе. Взять хотя бы события в Югославии, Ираке и на других континентах.
Операция “Анадырь” не имела аналогов скрытной подготовки и проведения действий такого масштаба. Успешное завершение операции свидетельствует о высоком состоянии в то время морально–политического и психологического духа личного состава. И, наконец, Карибский кризис стал толчком к осознанию глубины возможных последствий применения ядерного оружия не только для противоборствующих сторон, но и для всего мирового сообщества.
Возвратившись с учения «Анадырь» в пункт постоянной дислокации управления дивизии в город Ромны Сумской области, мы встретились со вторым штатным комплектом управления дивизии, который был передислоцирован из города Шадринск, так как по замыслу руководства планировалось что 51 ракетная дивизия будет выполнять свое предназначение на острове Куба длительное время.
Никаких эксцессов не произошло. Основным составом дивизии остались «кубинцы», генерал–майор Стаценко И.Д получил новое назначение, а командиром 43 рд был назначен генерал–майор Осипов В.М. В управлении дивизии был создан прекрасный музей, на котором воспитывалось не одно поколение ракетчиков. Служба в легендарной дивизии оставила неизгладимое впечатление и добрую память. Находясь в других местах службы, почти ежегодно считал своим долгом побывать в родной дивизии, встретиться с однополчанами.
Пользователь в офлайнеКарточка пользователяОтправить личное сообщение
Вернуться в начало страницы
+Ответить с цитированием данного сообщения
Бурдаев Игорь
сообщение 12.2.2013, 15:26
Сообщение #284


Ветеран ГСВСК
**********

Группа: Ветераны
Сообщений: 225
Регистрация: 15.8.2009
Из: Россия, г. Москва
Пользователь №: 2 128
Младший военный специалист
Период пребывания на Кубе: весна 1979 - 1980 осень
Место дислокации на острове: Нарокко, комендатский взвод



Цитата(Барков Михаил @ 2.12.2012, 14:17) *

Замечательно. Очень интересно.
Разве карнавал в марте?
И еще вопрос по послеобеденному сну. Он был только у офицеров или у солдат тоже?
И русская деревня уже существовала...
Спасибо.

Привет Михаил!
А, у вас разве не было послеобеденного сна?
В наше время, послеобеденный отдых (спать заставляли только первые полгода, пока шла акклиматизация, а потом, в это время просто отдыхали) был у всех, кроме наряда и караула. В будние дни - 1,5 часа ежедневно, в воскресенье - 3 часа. Как нам объясняли - это было вызвано тяжелым тропическим климатом, вредно влияющим на здоровье жителей стран с умеренным климатом, которыми мы являлись. Получается, что в то время, Родина худо-бедно, но заботилась о здоровье своих защитников!
Вот случай из практики, к нам в Торренс из Союза, прибыл новый командир нашего взвода, молодой лейтенант, с виду крепкий, здоровый мужик, но через три месяца у него начали пухнуть суставы на ногах и он не мог ходить, так через полгода его и отправили обратно домой на костылях, а нашим взводом полгода командовал сержант Коршунов Вася, который был на полгода нас старше призывом и у нас был лучший взвод в роте, хотя другими взводами командовали кадровые офицеры.

Сообщение отредактировал Бурдаев Игорь - 12.2.2013, 15:27
Пользователь в офлайнеКарточка пользователяОтправить личное сообщение
Вернуться в начало страницы
+Ответить с цитированием данного сообщения
Носов Василий
сообщение 12.2.2013, 15:30
Сообщение #285


Ветеран ГСВСК
**********

Группа: Заблокированные
Сообщений: 11 052
Регистрация: 5.1.2011
Из: Россия, г. Ахтубинск
Пользователь №: 2 928
Младший военный специалист
Период пребывания на Кубе: осень 1972 - 1974 весна
Место дислокации на острове: Торренс, 20 ОМСБ, ПТУРС



Цитата(Красников Виталий @ 12.2.2013, 1:05) *

Лёша, я рад, что Вам понравились воспоминания Владимира Васильевича. Есть ещё воспоминания других ракетчиков, могу выложить. yes[1].gif Насчёт Сан Хосе, конечно же было такое место на Кубе, вот примерно здесь его можно увидеть, там ещё и Лурдес имеется и EL Chico также. hi[1].gif
Изображение
Возможно ты и прав, по крайней мере башни ведь очень похожи на этих двух фотографиях.
Изображение
Изображение

Привет Виталий. На 3-ем фото, там где стоит автобус. При мне был Дежурный по части. А наш штаб был при мне и в середене шестидесятых годов. Первая каса за кустами справа, от КПП. А во второй кассе, как вычитал в одном из сообщений, находился особист. А при мне во 2-ой Касе, уже и не помню что там было.
Пользователь в офлайнеКарточка пользователяОтправить личное сообщение
Вернуться в начало страницы
+Ответить с цитированием данного сообщения
Николаенко Виктор
сообщение 16.3.2013, 15:10
Сообщение #286


Ветеран ГСВСК
**********

Группа: Ветераны
Сообщений: 7 658
Регистрация: 2.5.2011
Из: Россия, Ленинград, Колпино
Пользователь №: 3 238
Младший военный специалист
Период пребывания на Кубе: осень 1965 - 1967 осень
Место дислокации на острове: Торренс, Нарокко, особый отдел



Розин Александр. Советский флот в «Карибском кризисе».
Пользователь в офлайнеКарточка пользователяОтправить личное сообщение
Вернуться в начало страницы
+Ответить с цитированием данного сообщения
Гришкин Константин
сообщение 19.3.2013, 23:08
Сообщение #287


Ветеран ГСВСК
**********

Группа: Ветераны
Сообщений: 4 398
Регистрация: 25.2.2010
Из: Россия, г. Ленинград
Пользователь №: 2 365
Младший военный специалист
Период пребывания на Кубе: осень 1966 - 1968 лето
Место дислокации на острове: Торренс, 20 ОМСБ, 2 рота



Виктор! А ведь должны быть фото визита Косыгина в Торренс, нигде не встречались? Фотографов было тьма, да и сами служивые снимали.
Пользователь в офлайнеКарточка пользователяОтправить личное сообщение
Вернуться в начало страницы
+Ответить с цитированием данного сообщения
Четаев Вячеслав
сообщение 20.3.2013, 0:15
Сообщение #288


Ветеран ГСВСК
**********

Группа: Ветераны
Сообщений: 6 276
Регистрация: 5.12.2011
Из: Россия, г. Питкяранта, Карелия, рядом с финами
Пользователь №: 3 566
Младший военный специалист
Период пребывания на Кубе: осень 1974 - 1976 весна
Место дислокации на острове: Нарокко, 4МСБ, 2 рота



РУБАШКИ В КЛЕТОЧКУ (из кубинского дневника)-"кубинский дневник"
Пользователь в офлайнеКарточка пользователяОтправить личное сообщение
Вернуться в начало страницы
+Ответить с цитированием данного сообщения
Николаенко Виктор
сообщение 20.3.2013, 10:25
Сообщение #289


Ветеран ГСВСК
**********

Группа: Ветераны
Сообщений: 7 658
Регистрация: 2.5.2011
Из: Россия, Ленинград, Колпино
Пользователь №: 3 238
Младший военный специалист
Период пребывания на Кубе: осень 1965 - 1967 осень
Место дислокации на острове: Торренс, Нарокко, особый отдел



Цитата(Гришкин Константин @ 20.3.2013, 0:08) *

Виктор! А ведь должны быть фото визита Косыгина в Торренс, нигде не встречались? Фотографов было тьма, да и сами служивые снимали.

Это для тех у кого с памятью всё хорошо и редко бывает на форуме. Ха-Ха buba[1].gif derisive[1].gif
Изображение
Пользователь в офлайнеКарточка пользователяОтправить личное сообщение
Вернуться в начало страницы
+Ответить с цитированием данного сообщения
Гришкин Константин
сообщение 22.3.2013, 10:52
Сообщение #290


Ветеран ГСВСК
**********

Группа: Ветераны
Сообщений: 4 398
Регистрация: 25.2.2010
Из: Россия, г. Ленинград
Пользователь №: 2 365
Младший военный специалист
Период пребывания на Кубе: осень 1966 - 1968 лето
Место дислокации на острове: Торренс, 20 ОМСБ, 2 рота



Отставить смех! Вижу своего комроты на пальме! Пардон...на фонаре! А я, между прочим, на посту, дежурный по роте! Удостоился рукопожатия и непродолжительной беседы о том и сём! Ха-ха!
Сколько можно мурыжить одну и туже фотографию? Ищи вот...

Сообщение отредактировал Гришкин Константин - 22.3.2013, 10:55
Пользователь в офлайнеКарточка пользователяОтправить личное сообщение
Вернуться в начало страницы
+Ответить с цитированием данного сообщения
Серов Сергей
сообщение 22.3.2013, 10:59
Сообщение #291


Ветеран ГСВСК
**********

Группа: Ветераны
Сообщений: 6 075
Регистрация: 27.1.2009
Из: Россия, г. Тверь
Пользователь №: 908
Младший военный специалист
Период пребывания на Кубе: осень 1978 - 1980 весна
Место дислокации на острове: Торренс, 20 ОМСБ, 3 рота



А фото классное, между тем... thumbsup[2].gif
Пользователь в офлайнеКарточка пользователяОтправить личное сообщение
Вернуться в начало страницы
+Ответить с цитированием данного сообщения
Гришкин Константин
сообщение 22.3.2013, 19:03
Сообщение #292


Ветеран ГСВСК
**********

Группа: Ветераны
Сообщений: 4 398
Регистрация: 25.2.2010
Из: Россия, г. Ленинград
Пользователь №: 2 365
Младший военный специалист
Период пребывания на Кубе: осень 1966 - 1968 лето
Место дислокации на острове: Торренс, 20 ОМСБ, 2 рота




Серж! Так я и не спорю! Вопрос только где остальные. Кстати...а это чьё и откуда?

Сообщение отредактировал Николаенко Виктор - 23.3.2013, 22:37
Пользователь в офлайнеКарточка пользователяОтправить личное сообщение
Вернуться в начало страницы
+Ответить с цитированием данного сообщения
Носов Василий
сообщение 23.3.2013, 20:17
Сообщение #293


Ветеран ГСВСК
**********

Группа: Заблокированные
Сообщений: 11 052
Регистрация: 5.1.2011
Из: Россия, г. Ахтубинск
Пользователь №: 2 928
Младший военный специалист
Период пребывания на Кубе: осень 1972 - 1974 весна
Место дислокации на острове: Торренс, 20 ОМСБ, ПТУРС



Привет Константин. Это надо спрашивать у ДЕДОВ. А не у зеленых.
Пользователь в офлайнеКарточка пользователяОтправить личное сообщение
Вернуться в начало страницы
+Ответить с цитированием данного сообщения
Орысенко Дмитрий
сообщение 24.3.2013, 20:19
Сообщение #294


Ветеран ГСВСК
**********

Группа: Ветераны
Сообщений: 632
Регистрация: 18.11.2012
Из: Украина, г. Лубны, Полтавская обл.
Пользователь №: 4 322
Младший военный специалист
Период пребывания на Кубе: весна 1971 - 1972 осень
Место дислокации на острове: Нарокко, ББО, оркестр



Во время моего пребывания на Острове Косыгин,Гречко так же посещали бригаду.Ксожалению точной даты их посещения umnik2[1].gif не помню \Служивые 1971-1972, вспоминайте\.Запомнилось только долгое ожидание buba[1].gif высоких гостей на плацу всей бригадой. А результатом их посещения,это nyam[1].gif черный хлеб, гречка, в столовой , зубная паста "Мятная" и новый комплект не хром. дух. инструментов оркестра, который приходилось чистить через день, ввиду высокой влажности
Пользователь в офлайнеКарточка пользователяОтправить личное сообщение
Вернуться в начало страницы
+Ответить с цитированием данного сообщения
Красников Виталий
сообщение 19.4.2013, 22:22
Сообщение #295


Ветеран ГСВСК
**********

Группа: Ветераны
Сообщений: 9 524
Регистрация: 12.12.2010
Из: Украина, г. Сокиряны, Черновицкая обл.
Пользователь №: 2 888
Младший военный специалист
Период пребывания на Кубе: осень 1985 - 1987 весна
Место дислокации на острове: Нарокко, 3 МСБ, 1 МСР



КУБИНСКИЙ ДНЕВНИК ПОЭТА

Юрий КУЗ­НЕ­ЦОВ: «…Я про­щал­ся с Ку­бой, но здесь

ос­та­ва­лись два мо­их го­да – луч­шая не­воз­врат­ная по­ра юно­с­ти...»


«Ли­те­ра­тур­ная Рос­сия» про­дол­жа­ет ра­бо­ту по сбо­ру ма­те­ри­а­лов, свя­зан­ных с лич­но­с­тью и твор­че­с­ким на­сле­ди­ем Юрия По­ли­кар­по­ви­ча Куз­не­цо­ва и под­го­тов­кой ком­мен­ти­ро­ван­но­го со­бра­ния его со­чи­не­ний. Сов­сем не­дав­но вдо­ва по­эта пе­ре­да­ла в ре­дак­цию на­шей га­зе­ты ра­нее не пуб­ли­ко­вав­ши­е­ся днев­ни­ко­вые за­пи­си своего мужа, ко­то­рые Юрий Поликарпович де­лал во вре­мя сво­ей ар­мей­ской служ­бы на Ку­бе.

Ду­ма­ет­ся, са­мым до­сто­вер­ным и уме­ст­ным пре­дис­ло­ви­ем к ку­бин­ско­му днев­ни­ку по­эта бу­дут вос­по­ми­на­ния са­мо­го Куз­не­цо­ва о его при­бы­тии на Ку­бу. Поч­ти до­слов­но в та­кой фор­ме они во­шли в до­ку­мен­таль­ный фильм 1990 го­да «По­эт и вой­на», от­рыв­ки из ко­то­ро­го не раз де­мон­ст­ри­ро­ва­лись на ве­че­рах па­мя­ти Юрия Куз­не­цо­ва. Текст вос­по­ми­на­ний пуб­ли­ку­ет­ся по ру­ко­пи­си ав­то­ра. Ве­ро­ят­но, Куз­не­цов спе­ци­аль­но го­то­вил речь для упо­мя­ну­то­го до­ку­мен­таль­но­го филь­ма, и ру­ко­пись сле­ду­ет от­но­сить при­бли­зи­тель­но к то­му же 1990 го­ду.
Изображение
На Кубе во время Карибского кризиса


«Не­сколь­ко слов о се­бе. Я ря­до­вой за­па­са ВВС, свя­зист. Сроч­ную служ­бу про­хо­дил в ка­риб­ский кри­зис. Два го­да был на Ку­бе, и ед­ва не пре­вра­тил­ся в пу­шеч­ное мя­со. Впро­чем, в пу­шеч­ное мя­со тог­да ед­ва не пре­вра­ти­лось всё че­ло­ве­че­ст­во. Вот как бы­ло де­ло. Ле­том 1962 го­да в на­шу си­бир­скую часть при­шла се­к­рет­ная ди­рек­ти­ва: от­пра­вить луч­ших спе­ци­а­ли­с­тов в не­из­ве­ст­ном на­прав­ле­нии. Луч­шим я не был, я толь­ко что окон­чил учеб­ный взвод, но ко­ман­дир ре­шил от ме­ня от­де­лать­ся, не­вз­лю­бив за сти­хи. Хо­ро­шим спе­ци­а­ли­с­том я стал по­том. В Бе­ло­рус­сии мы бы­ли сфор­ми­ро­ва­ны, от­прав­ле­ны в Бал­тийск, пе­ре­оде­ты в граж­дан­ское пла­тье. В час от­прав­ки мы бы­ли вы­ст­ро­е­ны и пе­ред на­ми, взяв под ко­зы­рёк, про­шёл ад­ми­рал. Он знал, на что мы идём, и от­да­вал нам по­след­нюю честь.

Итак, мы по­гру­зи­лись в трюм гру­зо­во­го суд­на и вы­шли в от­кры­тое мо­ре. Ког­да мы бы­ли в Се­вер­ном мо­ре, Со­еди­нён­ные шта­ты объ­я­ви­ли бло­ка­ду Ку­бы. Это был ав­густ. Мы про­дол­жа­ли ид­ти пря­мым кур­сом. За три дня на под­хо­де к ос­т­ро­ву Сво­бо­ды нас об­лё­ты­ва­ли аме­ри­кан­ские са­мо­лё­ты, пи­ки­ро­ва­ли пря­мо на па­лу­бу, слов­но об­ню­хи­вая. Я был на­вер­ху и всё это ви­дел сво­и­ми гла­за­ми. Ви­дел аме­ри­кан­ский сто­ро­же­вой ко­рабль. Он обо­шёл <нас> вплот­ную, сле­ва на­пра­во и скрыл­ся. Бы­ло тре­вож­но и ра­до­ст­но. Мы бла­го­по­луч­но во­шли в порт, вы­гру­зи­лись и при­бы­ли на ме­с­то на­зна­че­ния. Служ­ба как служ­ба. Толь­ко с кор­рек­ти­вом ус­та­ва. Все в граж­дан­ском пла­тье. Нас так и на­зы­ва­ли: сол­да­ты в клет­ча­тых ру­баш­ках. Спа­ли, за­су­нув ка­ра­би­ны под ма­т­рас, обой­мы в го­ло­вах. Ша­ли­ла во­ен­ная хун­та. Не­что вро­де кон­тры. В са­мую выс­шую точ­ку кри­зи­са в ночь с 25 на 26 ок­тя­б­ря я де­жу­рил по свя­зи. Ка­нал свя­зи шёл че­рез ди­ви­зию ПВО в Га­ва­ну. Я слы­шал на­пря­жён­ные го­ло­са, кри­ки: «Взле­тать или нет, что Моск­ва? Моск­ва мол­чит? Ах мать так, так!». Та­ко­го ма­та я не слы­шал по­сле ни­ког­да! Ну, ду­маю, вот сей­час нач­нёт­ся. Дер­жись, зем­ля­ки! Са­мо­лё­ты взле­тят, и ра­кет­чи­ки не под­ве­дут. По­ми­рать, так с му­зы­кой!

Да, та­кой был на­ст­рой. Мо­ло­дость не име­ет пред­став­ле­ния о смер­ти, в этом смыс­ле она бес­смерт­на. Но обо­шлось, по­ли­ти­ки до­го­во­ри­лись, кри­зис ми­но­вал.

Ку­ба ра­но да­ла мне два пре­иму­ще­ст­ва. Пер­вое: моя че­ло­ве­че­с­кая еди­ни­ца всту­пи­ла в ос­т­рую связь с тра­ги­че­с­кой судь­бой все­го ми­ра, я на­прочь ли­шил­ся той узо­с­ти, ко­то­рую на­зы­ва­ют про­вин­ци­а­лиз­мом. Вто­рое: чув­ст­во Ро­ди­ны с боль­шой бук­вы. Но­с­таль­гия не­о­быч­ное чув­ст­во. Ро­ди­на бы­ла за 12 ты­сяч ки­ло­ме­т­ров, а при­тя­ги­ва­ла к се­бе как ги­гант­ский маг­нит. Я по­нял тог­да, что я рус­ский. Я ча­с­ти­ца Рос­сии, и она для ме­ня – всё».

Пуб­ли­ку­е­мые днев­ни­ки от­но­сят­ся к по­след­ним трём ме­ся­цам служ­бы Юрия Куз­не­цо­ва на Ку­бе (май, июнь, июль) пе­ред де­мо­би­ли­за­ци­ей. Ав­то­ру за­пи­сей 23 го­да. 3 го­да ещё до на­ча­ла оп­ре­де­лён­но­го са­мим по­этом пе­ри­о­да по­эти­че­с­кой зре­ло­с­ти (1967 го­да), до его окон­ча­тель­но­го пе­ре­хо­да в по­эзии к «сим­во­лу и ми­фу». В об­раз­но­с­ти ещё ощу­ща­ет­ся вли­я­ние ме­та­фо­риз­ма (на­при­мер: «чай­ка – это бе­лая чёр­точ­ка тон­кой ус­меш­ки» на «ши­ро­ком ли­це» оке­а­на). Од­на­ко мно­гое вы­ска­зан­ное ещё тог­да, в этих днев­ни­ках, «на пе­ре­ло­ме» мо­ло­до­с­ти, очень близ­ко к клю­че­вым, важ­ней­шим уже для зре­ло­го Куз­не­цо­ва мыс­лям. На­при­мер, про­грамм­ное ут­верж­де­ние Куз­не­цо­ва о не­об­хо­ди­мо­с­ти для по­эта «за по­верх­но­ст­ным сло­ем бы­та уз­реть са­мо бы­тие» впол­не со­от­но­си­мо с об­ра­зом мо­ря из при­во­ди­мо­го ни­же днев­ни­ка («У каж­до­го че­ло­ве­ка долж­но быть чув­ст­во мо­ря <…> Ему свой­ст­вен­на ши­ро­кость, по­это­му оно не да­ёт че­ло­ве­ку по­гря­зать в ме­ло­чах»), а за­пись «Я ве­рю в лю­бовь, а не в сны. Но толь­ко во сне, а не в жиз­ни я встре­чал сво­их жен­щин» из днев­ни­ка со­от­вет­ст­ву­ют при­зна­нию о сло­ве «лю­бовь» из по­зд­ней­ше­го эс­се «Воз­зре­ние» (2003): «В этом сло­ве про­лег­ла свя­тая даль меж­ду жен­щи­на­ми мо­их влюб­ле­ний и жен­щи­ной мо­ей меч­ты, ко­то­рую я не встре­тил ни­ког­да». Мно­гие об­ра­зы и мыс­ли, вы­ска­зан­ные в этих днев­ни­ко­вых за­пи­сях, от­ра­зи­лись и в сти­хо­тво­ре­ни­ях (на­при­мер, «Пи­лот­ка», «Ка­ран­да­ши», «Я сплю на же­с­то­ком од­ре из до­сок…» и др.). Кое-что из тог­даш­них ку­бин­ских ощу­ще­ний Куз­не­цов пе­ре­ос­мыс­лил, до­ду­мал по­зд­нее, что вид­но по при­ве­дён­ной вы­ше за­мет­ке о служ­бе на Ку­бе и осо­бен­но по при­ве­дён­но­му ни­же фраг­мен­ту из «Воз­зре­ния»:

«…Я ушёл в ар­мию на три го­да, два из них про­был на Ку­бе, за­хва­тив так на­зы­ва­е­мый «ка­риб­ский кри­зис», ког­да мир ви­сел на во­ло­с­ке. Там мои от­кры­тия пре­кра­ти­лись. Я ма­ло пи­сал и как бы оту­пел. Я ду­мал, что при­чи­на кро­ет­ся в от­сут­ст­вии книг и ли­те­ра­тур­ной сре­ды, но при­чи­на ле­жа­ла глуб­же. На Ку­бе ме­ня уг­не­та­ла ото­рван­ность от Ро­ди­ны. Не хва­та­ло то­го воз­ду­ха, в ко­то­ром «и дым от­че­ст­ва нам сла­док и при­ятен». Кру­гом бы­ла чу­жая зем­ля, она пах­ла по-дру­го­му, лю­ди то­же. Впе­чат­ле­ний бы­ло мно­го, но они не за­де­ва­ли ду­ши. Рус­ский воз­дух на­хо­дил­ся в ши­нах на­ших гру­зо­ви­ков и са­мо­ход­ных ра­дио­стан­ций. Та­кое оп­ре­де­ле­ние воз­ду­ха воз­мож­но толь­ко на чуж­би­не. Я по­де­лил­ся с ре­бя­та­ми сво­им «от­кры­ти­ем». Они уди­ви­лись: «А ведь вер­но!» – и тут же за­бы­ли. То­с­ка по ро­ди­не бы­ла не­вы­ра­зи­ма.

По­сле ар­мии я воз­вра­тил­ся в род­ной воз­дух, и всё ста­ло на свои ме­с­та.

Я от­крыл рус­скую те­му, ко­то­рой бу­ду ве­рен до гро­бо­вой до­с­ки…».

К со­жа­ле­нию, в со­хра­нив­шей­ся те­т­ра­ди с ру­ко­пи­сью «ку­бин­ско­го» днев­ни­ка от­сут­ст­ву­ет (вы­рван) один лист. По­ис­ки про­дол­жа­ют­ся. Воз­мож­но, по­зд­нее он бу­дет най­ден и опуб­ли­ко­ван...

Итак, сло­во мо­ло­до­му Юрию Куз­не­цо­ву.


20 мая 1964 г.

Сча­ст­ли­вые лю­ди не ве­дут днев­ни­ков точ­но так же, как влюб­лён­ные, по Гри­бо­е­до­ву, ча­сов не на­блю­да­ют. Для них жизнь про­хо­дит, как од­но от­кло­не­ние, как один вдох, как один миг. Днев­ни­ки ве­дут лю­ди с фи­ло­соф­ской точ­ки зре­ния не­сча­ст­ли­вые. Днев­ник – преж­де все­го раз­го­вор вслух с са­мим со­бой, по­вер­ка се­бя, сво­их чувств и мыс­лей. Я не на­учил се­бя тру­ду брать каж­дый день руч­ку и от­кры­вать чи­с­тый лист. Впро­чем, в ар­мии это не все­гда уда­ёт­ся сде­лать. Это оп­рав­да­ние. Как я тер­петь не мо­гу оп­рав­да­ний!

А на­ст­ро­е­ние, на­ст­ро­е­ние-то ка­кое пар­ши­вое! Без­дар­ное, как хан­д­ра. На­до что-то пи­сать, что­бы ра­зо­гнать эту муть. Мыс­ли пре­сле­ду­ют ме­ня. Мыс­ли – как бур­ная ре­ак­ция ка­лей­до­ско­па.

Есть лю­ди <ко­то­рые> жи­вут в по­лу­сне – это со­сто­я­ние ин­тел­лек­ту­аль­ной не­пол­но­цен­но­с­ти; или во сне – это со­сто­я­ние сча­с­тья – аб­со­лют­ная не­пол­но­цен­ность, ин­тел­лек­ту­аль­ное со­сто­я­ние ду­ра­ка. А вот ар­мей­ская хан­д­ра му­чи­тель­на, как бес­сон­ни­ца. Мои од­но­пол­ча­не фи­ло­соф­ски го­во­рят: «Толь­ко дем­бель нас спа­сёт!» Да, де­мо­би­ли­за­ция не­из­беж­на, как мо­ги­ла. Жду, жду, жду же­лан­но­го дня, но од­но­вре­мен­но бо­юсь но­вой жиз­ни и встре­чи со ста­ры­ми дру­зь­я­ми. Бо­юсь бу­ду­ще­го, по­то­му что всё при­дёт­ся на­чи­нать сна­ча­ла, а я до сих пор не знаю, на что я спо­со­бен. А вдруг я пе­ре­го­рел? Эти со­мне­ния – те­ни мо­ей вну­т­рен­ней жиз­ни. Они па­да­ют и на сти­хи, ко­то­рые пи­шу. Но пи­шу ма­ло, поч­ти сов­сем не пи­шу, и не­на­ви­жу се­бя за это. Ви­ною, ко­неч­но, – пар­ши­вые ар­мей­ские на­ст­ро­е­ния. Я чув­ст­вую, что-то во мне из­ме­ни­лось в сто­ро­ну ро­ма­на, про­зы, опы­та. По­эзии, как дет­ст­ву, гру­беть нель­зя. А я ог­ру­бел. Толь­ко не знаю, хо­ро­шо это или пло­хо. Ус­по­ка­и­ва­ет од­но – то, что не очер­ст­вел. Ещё по­яви­лась объ­ек­тив­ность. Уметь обоб­щать мо­жет толь­ко че­ло­век с боль­шим чув­ст­вом объ­ек­тив­но­с­ти – пи­са­тель. Я мо­гу обоб­щать – я за­ме­тил за со­бой та­кую уди­ви­тель­ную спо­соб­ность. Обоб­ще­ния ча­с­то при­во­дят к не­о­жи­дан­ным ре­зуль­та­там. А как это ин­те­рес­но! Но, го­во­рят, обоб­ща­ет толь­ко иди­от. И в этом (и осо­бен­но!) нуж­но знать ме­ру. Ме­рой здесь яв­ля­ет­ся объ­ек­тив­ность.

Се­го­дня я за­сту­пил дне­валь­ным по ро­те. Стою в пер­вую сме­ну с 18.00 до 2.00 но­чи. По­том с 8 до 14 ча­сов. Вот и всё. Мою во­ло­са­той от раз­мо­ка­ния шва­б­рой ду­ше­вую, ле­нин­скую ком­на­ту и рот­ный ко­ри­дор, а ес­ли за­ста­вят – вы­чи­щаю боль­шой му­сор­ный ящик воз­ле ту­а­ле­та, от ко­то­ро­го тра­ди­ци­он­но не­сёт креп­кой во­нью. Си­жу воз­ле тум­боч­ки, на ко­то­рой сто­ит ко­роб­ка ТАИ-43. У те­ле­фо­на по-ще­ня­чьи здо­ро­вый зво­нок. К те­ле­фо­ну под­хо­дит из ок­на ка­бель, и те­ле­фон ка­жет­ся, как на при­вя­зи. Но го­во­рит че­ло­ве­че­с­ким го­ло­сом. Уди­ви­тель­ные дет­ские мыс­ли ле­зут в го­ло­ву: те­ле­фон – со­ба­ко­че­ло­век. Я те­ле­фон­ный ме­ха­ник, мо­гу с за­кры­ты­ми гла­за­ми ра­зо­брать со­ба­ко­че­ло­ве­ка на ча­с­ти и со­брать сно­ва. А как это сде­лать с ми­ром?

23 мая 1964

Вче­ра ве­че­ром за­сту­пил в ка­ра­ул. Ох­ра­на шта­ба, три пе­ча­ти, под на­блю­де­ни­ем ре­дак­ция «Ин­фор­ма­ци­он­но­го бюл­ле­те­ня». Ночь, как ва­ку­ум, втя­ги­ва­ла в се­бя раз­лич­ные шу­мы. Лу­на ог­ром­на и не­ров­на на­по­до­бие сле­да от ка­ло­ши. В ги­гант­ской те­ни паль­мы, где я сто­ял, то­нень­ки­ми струй­ка­ми, как вски­па­ю­щие чай­ни­ки, гну­си­ли ко­ма­ры. Чер­тов­ски тя­ну­ло спать. Но я вздра­ги­вал: ино­гда не­впо­пад с шу­мом мор­ской вол­ны па­да­ли с ко­ро­лев­ских пальм чу­до­вищ­ные от­сох­шие ли­с­ты, или су­хо раз­да­вал­ся силь­ный треск суч­ка, как буд­то ночь пе­ре­дёр­ги­ва­ла за­тво­ром! Стек­ляш­но бле­с­те­ла ро­са на тра­ве. А мне хо­те­лось спать. Спать, спать! Боль­ше все­го на све­те со­ци­а­лиз­му хо­чет­ся спать. Он ещё ни ра­зу не спал с 1917 го­да. Эх, ото­спать­ся!

Од­но из во­пи­ю­щих про­ти­во­ре­чий на­шей эпо­хи – ар­мия. Ар­мии – это уни­же­ние со­вре­мен­но­го че­ло­ве­че­ст­ва. А мно­го ещё уни­же­ний и ос­кор­б­ле­ний? (стих-е «Пи­лот­ка»)

В ка­ра­у­ле сни­лись ин­тел­лек­ту­аль­ные сны. Мой мозг был воз­буж­дён, а это, го­во­рят, не­здо­ро­во. Но здо­ро­во спит толь­ко мед­ведь. Во сне я ду­маю, и при­том со­вер­шен­но са­мо­сто­я­тель­но. Ес­ли ве­рить из­ре­че­нию Де­кар­та, то я су­ще­ст­вую и во сне. Сон та же жизнь.

Но ча­с­то мне снят­ся дру­гие сны. Мне снит­ся са­мум* люб­ви. Я му­чаюсь и про­сы­па­юсь в круп­ном по­ту. Я ве­рю в лю­бовь, а не в сны. Но толь­ко во сне, а не в жиз­ни, я встре­чал сво­их жен­щин. Я спал на жё­ст­ких, как нок­да­ун, до­с­ках, на ку­ла­ке, ко­то­рый вдав­ли­вал­ся мне в ви­сок. И бу­ди­ли ме­ня же­с­то­ко – по ус­та­ву. Я с тре­с­ком встав­лял тя­жё­лый ро­жок в ма­га­зин ав­то­ма­та и шёл с раз­во­дя­щим на пост. На­ши ша­ги гул­ко ра­бо­та­ли в ноч­ной ти­ши­не. Они бы­ли рав­но­мер­ны, как пульс. Пульс эпо­хи!

Тро­пи­че­с­кие рас­све­ты са­мые яро­ст­ные. Они по­хо­жи на чу­до­вищ­ный взрыв, на из­вер­же­ние вул­ка­на. Бе­ше­ные, ди­кие кри­ки кра­сок. Вся зем­ля бы­с­т­ро пол­нит­ся про­зрач­но­с­тью и мел­ко­зер­ни­с­тым све­том, как буд­то ши­рит­ся боль­шая, ве­ли­ко­леп­ная улыб­ка ми­ра, ко­то­рый про­снул­ся. Та­кие рас­све­ты бы­ва­ют толь­ко в тро­пи­ках.

Ещё при­ме­ча­тель­ны об­ла­ка. Не­ис­то­вые кри­ча­щие экс­тра­ва­гант­ные об­ла­ка. Аб­ст­ракт­ное ис­кус­ст­во об­ла­ков. Они не­скром­ны, как тро­пи­ки. Мо­гу­чи, экс­прес­сив­ны, ар­хи­тек­тур­но слож­ны и гру­бы, как эпо­ха па­ле­о­ли­та. Об­ла­ка все­гда бы­ли боль­ше, чем об­ла­ка. Для ме­ня.

30 мая 1964

Бе­шусь, скре­же­щу зу­ба­ми. Я хо­чу жен­щи­ны, дру­зей, сти­хов, му­зы­ки и хо­ро­ше­го мы­ла! Прон­зи­тель­ная, яс­ная, бе­ло­го ка­ле­ния то­с­ка. В ду­ше я обуг­лил­ся и стал чёр­ным. К чёр­ту иро­нию! Она сен­ти­мен­таль­на до же­с­то­ко­с­ти. К чёр­ту сти­хи! Они ма­нер­ны до ко­кет­ст­ва. К чёр­ту фи­ло­со­фию! Толь­ко мыс­ли де­ла­ют че­ло­ве­ка не­сча­ст­ли­вым. Боль­но, по­тря­са­ю­ще боль­но, как буд­то с ме­ня мед­лен­но сди­ра­ют ко­жу. Не­уже­ли это вправ­ду – я по­эт – че­ло­век без ко­жи?

31 мая 1964

Что же я ел в ар­мии? Ка­ши: су­хую пшён­ную, жид­кую греч­не­вую, клей­стер­ную пер­ло­вую и рис, за­кру­чен­ный су­хо и клей­стер­но; вер­ми­шель и «тер­мо­ядер­ный» го­рох. Пшён­ки на Ку­бе поч­ти не бы­ло. Греч­ка – моя пер­вая не­на­висть. А пер­лов­ку в ар­мии на­зы­ва­ют кир­зой. Бор­щи раз­ные, но ча­ще не­че­ло­ве­че­с­кие, с ка­пу­с­той, на­ту­раль­но сма­хи­ва­ю­щей на си­лос. На ужин поч­ти все­гда го­то­вят кар­тош­ку, и не­пло­хо! К ней жа­ре­ная ры­ба, ино­гда огур­цы или са­лат. Толь­ко да­ют очень ма­лень­кие пор­ции. На за­в­т­рак ко­фе, 200 г., на обед ком­пот или ки­сель 200 г, на ужин чай. Всё это на­до ку­шать обя­за­тель­но с хле­бом, ина­че ос­та­нешь­ся го­лод­ным. Хлеб чёр­ный, его по ошиб­ке при­во­зят с кир­пич­но­го за­во­да. Бе­лый хлеб да­ют толь­ко по пра­зд­ни­кам. Еда весь­ма не­вкус­на. Ели с от­вра­ще­ни­ем. Не по­мо­га­ет да­же фи­ло­со­фия. Хо­жу ху­дой и го­лод­ный, как пу­га­ло. Да, та­кая пи­ща ма­ло сти­му­ли­ру­ет! Ван­шен­кин это знал, ког­да пи­сал: «Мы гру­бую пи­щу ста­ра­тель­но ели, лу­жё­ны­ми ста­ли же­луд­ки у нас».

В на­шей ро­те «Г» нет ни од­но­го ин­тел­лек­ту­аль­но­го че­ло­ве­ка. Но есть рас­су­ди­тель­ные. Но я не люб­лю рас­су­ди­тель­ность. Рас­су­ди­тель­ность кон­сер­ва­тив­на. За нею сле­ду­ет хо­лод­ность, сдер­жан­ность и ог­ра­ни­чен­ность. Дру­га нет у ме­ня здесь. Дру­га! С пер­во­го взгля­да я, ка­жет­ся, впол­не за­уря­ден: с сон­ным взгля­дом, с кис­лой ми­ной. По­мню, не­ко­то­рые удив­ля­лись, ког­да уз­на­ва­ли, что я пи­шу сти­хи. Вот уж прав­да – «чу­жая ду­ша по­тём­ки»! Но ещё мне обид­чи­во за­яв­ля­ли, что я са­мый что ни на есть обык­но­вен­ней­ший ма­лый, а во­об­ра­жаю се­бя ум­ни­ком, ин­тел­ли­ген­том. Ка­ко­во это слы­шать, а? Эти лю­ди не­про­ни­ца­тель­ны, вот что я ска­жу. И уве­рен – че­ло­век, сход­ный со мной по об­ра­зу жиз­ни и мыс­лей, сра­зу бы за­ме­тил ме­ня. От­дель­ные ню­ан­сы он за­ме­тил бы не­со­мнен­но. К лю­дям я все­гда добр – этот обык­но­вен­ный хо­ро­ший прин­цип за­ло­жен во мне с пе­лё­нок, – но жи­ву толь­ко в се­бе.

<…об­рыв ли­с­та…>

<я?> был для не­го боль­шой на­груз­кой и од­но­вре­мен­но уни­же­ни­ем, по­то­му что, как бы то ни бы­ло, на­вя­зы­вал ему свою лич­ность, свои убеж­де­ния, свои мыс­ли, во­об­ще ли­те­ра­ту­ру и во­об­ще весь не­с­клад­ный, со­дро­га­ю­щий­ся в су­до­ро­гах, хри­пя­щий вул­ка­ни­че­с­кий мир, про­вёр­ну­тый, как че­рез мя­со­руб­ку, че­рез се­бя; я за­ти­рал его соб­ст­вен­ную лич­ность. Это бы­ло прав­дой – ведь он ни­че­го не мог про­ти­во­по­с­та­вить! Я пре­уве­ли­чи­ваю, но здесь не­по­ви­нен. Это пре­уве­ли­чи­ва­ет ли­те­ра­ту­ра. Мне ка­жет­ся, что я сам вы­ду­ман и пре­уве­ли­чен до раз­ме­ра атом­но­го взры­ва, тор­на­до, ми­ра­жа. Идёт рас­пад ис­кус­ст­ва, и ка­жет­ся, что у ме­ня есть та­лант. Я за­ра­жён им, как лу­че­вой бо­лез­нью. Я боль­ной, по­это­му и бе­шусь. А Ва­лер­ке Ели­се­е­ву по­слал пись­мо, но от­ве­та не по­лу­чил. Воз­мож­но – буд­ни. Не­на­ви­жу буд­ни. Буд­ни – ве­ли­кий по­ш­ляк и не мень­ший ло­дырь. Нет, моя друж­ба ещё впе­ре­ди! Друж­бу лег­че най­ти, чем лю­бовь. Но лю­бовь мож­но най­ти под ста­рость, друж­бу – ни­ког­да. На­до спе­шить. На­до спе­шить! За­ве­до­мо не­на­ви­жу се­бя в со­рок-пять­де­сят лет. Я тог­да ут­ра­чу всю свою мо­ло­дость. А мо­ло­дость на пе­ре­ло­ме! Страш­но. Вре­мя, оно бес­смыс­лен­но ухо­дит на­ве­ки. На све­те су­ще­ст­ву­ет один-един­ст­вен­ный же­с­то­чай­ший ка­та­клизм – это ког­да ухо­дит вре­мя. Оно по­вто­ря­ет­ся, но ухо­дит, не воз­вра­ща­ясь ни­ког­да. На­до спе­шить, как дья­во­лу! Мои об­ла­ка, мои паль­мы, мои оке­а­ны и ре­во­лю­ции, мои мыс­ли, мои стра­с­ти и мои же­ла­ния, по­тря­са­ю­щие ме­ня все­го до по­дошв, мои ми­ры и сны, мои жен­щи­ны и мои сло­ва! Они раз­ди­ра­ют ме­ня, вы­пи­ра­ют вон на­ру­жу, ими по­лон воз­дух во­круг. Они мои, их на­до за­пе­чат­леть на клоч­ке бу­ма­ги! Вот моё са­мо­лю­бие, моё до­сто­ин­ст­во, а не то мел­кое чув­ст­во, ко­то­рое про­яв­ля­ет­ся в от­но­ше­ни­ях меж­ду людь­ми!

1 ию­ня 1964

Лю­ди ве­дут днев­ни­ки тог­да, ког­да им ста­но­вит­ся труд­но. Не по­это­му ли я на­чал? Днев­ник – это че­ло­век из­ну­т­ри. Че­ло­век из­ну­т­ри го­раз­до ши­ре са­мо­го се­бя. При­мер – я сам. Ка­жет­ся, я по­вто­рю чью-то мысль о том, что че­ло­век и его вну­т­рен­ний мир по­до­бен айс­бер­гу; са­мая мень­шая часть айс­бер­га на­хо­дит­ся на по­верх­но­с­ти, а ос­таль­ная – су­ще­ст­вен­ней­шая – скры­та вни­зу, вну­т­ри. Мне ча­с­то не­уло­ви­мо чу­дит­ся, что я уже как-то жил. По­сле на­пи­са­ния не­ко­то­рых сти­хо­тво­ре­ний ме­ня пре­сле­до­ва­ла тень мыс­ли, что я уже их ког­да-то со­чи­нил. Един­ст­вен­ным объ­яс­не­ни­ем все­му счи­таю соб­ст­вен­ные сно­ви­де­ния. Они про­хо­дят бес­след­но, на­ут­ро я уже ни­че­го не по­мню. Но ино­гда за­по­ми­наю, что со­чи­нял во сне. А ведь я мог со­чи­нять каж­дый раз и, встав ут­ром, со­вер­шен­но ни­че­го не по­мнить! Ка­ко­во, чёрт по­бе­ри, мне се­бя по­сле это­го чув­ст­во­вать? Со мной что-то про­ис­хо­дит вро­де ав­то­ном­ной жиз­ни, а я сам это­го не знаю, а до та­ко­го от­кры­тия до­шёл един­ст­вен­но иди­о­ти­че­с­ким спо­со­бом обоб­ще­ний.

6 ию­ня 1964

Вот, что я при­ду­мал: сча­ст­ли­вые не ис­по­ве­ду­ют­ся; у сча­ст­ли­во­го че­ло­ве­ка нет со­ве­с­ти. Ис­тин­ный днев­ник дол­жен быть со­ве­с­тью че­ло­ве­ка. Длин­ные ис­тин­ные днев­ни­ки – эс­те­ти­че­с­кая ред­кость. Ведь ме­с­то со­ве­с­ти вну­т­ри че­ло­ве­ка. Че­ло­век не при­вык к то­му, что­бы его со­весть жи­ла от­дель­но от не­го и её слу­чай­но мог­ли про­ли­с­тать не­скром­ные лю­ди. Всё-та­ки со­весть есть со­весть. Лю­ди хи­т­рят с днев­ни­ком, как с со­ве­с­тью. Мно­го в каж­дом че­ло­ве­ке бро­дит та­ко­го, о чём он бо­ит­ся вы­ска­зать­ся или да­же по­ду­мать. Уж луч­ше это пе­ре­ва­рить в глу­би са­мо­го се­бя, чем вы­но­сить на болт­ли­вую бу­ма­гу днев­ни­ка. Пи­сать днев­ник нуж­но, как ре­бён­ку, – на­ив­но. Да, но днев­ник – это не­дет­ская вещь! Де­ти слиш­ком сча­ст­ли­вы и без­дум­ны для днев­ни­ков. Ког­да маль­чик в пер­вый раз бе­рёт­ся за днев­ник, в нём за­рож­да­ет­ся взрос­лый. Днев­ник уби­ва­ет дет­ст­во. Жен­щи­на, ес­ли она жен­ст­вен­на, не пи­шет днев­ни­ков.

12 ию­ня 1964

Как-то я пил «Crema Cacao». Чу­до, чу­до, про­сто чу­до! Солн­це из шо­ко­ла­да или тём­ное пла­мя тро­пи­ков! Я его брал в рот и чув­ст­во­вал сла­до­ст­ный ожог, как буд­то от по­це­луя. По­це­луй из солн­ца, из вё­д­ро, из шо­ко­ла­да. Та­ин­ст­во! Ис­тин­ный тро­пи­че­с­кий по­це­луй. На­до та­кую стра­ст­ную вещь при­вез­ти до­мой. Во­об­ще на Ку­бе ли­кё­ры пре­вос­ход­ны – это зре­лые зной­ные по­це­луи. «Зной­ная жен­щи­на – меч­та по­эта», – вспом­нил я. Да, та­кая жен­щи­на це­лу­ет ли­кёр­но-креп­ко, го­ря­чо, упо­и­тель­но. Её по­це­луи – как глот­ки чув­ст­вен­ной, мед­лен­но об­жи­га­ю­щей му­зы­ки. Ли­кё­ры свя­щен­но­дей­ст­вен­ны на­по­до­бие жен­щин. Они сча­ст­ли­вы. Они му­зы­каль­ны. Хо­ро­ший ли­кёр – это сим­фо­ния. Я пил его на па­ру с то­ва­ри­щем под над­мен­ной ко­ро­лев­ской паль­мой, в тре­с­ку­чей, душ­ной вол­не тра­вы из двух ржа­вых об­луп­лен­ных кру­жек. А проб­ку мы вда­ви­ли внутрь ста­рой щеп­кой. Я, ка­жет­ся, го­во­рил сти­ха­ми.

Ах, Юр­ка, ты, на­вер­но, ста­ре­ешь, ес­ли пе­ре­хо­дишь на ме­лан­хо­ли­че­с­кие ли­кё­ры! Ведь рань­ше ты пил од­ну не­сча­ст­ли­вую вод­ку. Горь­кую, ди­кую, ве­т­ро­вую, как мо­ло­дость.

Да, мла­ден­че­с­ки улы­ба­ясь, мы ос­то­рож­но бра­ли в рот ли­кёр, а над на­ми про­плы­ва­ли об­ла­ка – при­чуд­ли­вые сны при­ро­ды. С то­го мо­мен­та ми­ну­ло не­сколь­ко дней. Ли­кёр про­шёл, как сон. Мне ста­ло тяж­ко, и я вспом­нил об этом сча­с­тье из ка­као, об этой зной­ной жен­щи­не, оде­той в тол­стое ма­то­вое стек­ло.

Ме­ня все­гда по­ра­жа­ет мно­го­гран­ность ми­ра, мно­го­гран­ность и все­яд­ность от­дель­ных ве­щей, да­же мел­ких. На­при­мер, ка­ран­даш. Че­ло­ве­че­с­кое сча­с­тье пря­мо, сер­деч­но и без­гра­мот­но, как ка­ран­даш. Жить серд­цем – смер­тель­ная при­ви­ле­гия двух – ка­ран­да­ша и сча­ст­ли­во­го че­ло­ве­ка. На бу­ма­гу, на сло­ва, на ве­тер с каж­дым на­жи­мом ухо­дит гра­фит­ное серд­це ка­ран­да­ша. Каж­дое сча­с­тье ухо­дит – в этом его тра­ге­дия. Над­лом­лен­ные вну­т­рен­не лю­ди – как ка­ран­да­ши с раз­би­тым сер­деч­ни­ком, на хо­ду у них вы­па­да­ют вдруг це­лые ку­с­ки серд­ца. Че­ло­век с чёр­ст­вым серд­цем про­жи­вёт доль­ше – так же и ка­ран­даш. На ка­ран­даш силь­но да­вить нель­зя, он сло­ма­ет­ся – так же и че­ло­век. Ра­ду­га – пач­ка цвет­ных ка­ран­да­шей. При­слу­шай­тесь, ка­ран­даш пах­нет, как со­сна в го­рах. Ка­ран­даш – это пе­ше­ход, иду­щий в чи­с­том по­ле бу­маж­но­го ли­с­та. У сол­да­та оп­ти­ми­с­ти­че­с­кая фи­гу­ра ка­ран­да­ша. Ху­дож­ник ска­жет, что в рож­ке для ав­то­ма­та жёл­тые ка­ран­да­ши. Ка­ран­даш – мир, с ко­то­рым мы жи­вём, но ко­то­ро­го не за­ме­ча­ем. Это – ка­ран­даш, ря­до­вая вещь на­ше­го оби­хо­да, а ес­ли возь­мём лу­ну, ре­во­лю­цию, мо­роз!

Ино­гда мне го­во­рят ужас­ные сло­ва: «Веч­но у те­бя не­до­воль­ный вид и веч­но ты чем-то не­до­во­лен!» Я не­до­во­лен. Что мо­жет быть луч­ше! Ведь я не брюз­га. Не­до­воль­ст­во – дви­жу­щий сти­мул че­ло­ве­че­ст­ва. До­воль­ное че­ло­ве­че­ст­во про­грес­си­ро­вать не мо­жет. До­воль­ных лю­дей про­сто-на­про­с­то не долж­но быть. До­воль­ст­во про­ис­хо­дит от узо­с­ти, низ­мен­но­с­ти, пло­с­ко­сти че­ло­ве­че­с­ких ин­те­ре­сов. Оно скуч­но. Не­до­воль­ст­во лю­дей бес­ко­неч­но, как ко­с­мос. Не­до­воль­ст­во – при­знак хо­ро­ше­го вку­са. А до­воль­ст­во, – эта па­ро­дия на сча­с­тье, – от­да­ёт иди­о­тиз­мом. Оно сла­ща­во, оно ан­ти­ин­тел­лек­ту­аль­но. Ци­ви­ли­за­ция – выс­шее про­яв­ле­ние не­до­воль­ст­ва.

Жизнь кон­сер­ва­тив­на и про­грес­си­ру­ет мед­лен­но. Че­ло­век кон­сер­ва­ти­вен по при­ро­де. Но есть у че­ло­ве­ка лю­бовь, она не кон­сер­ва­тив­на. Это она вра­ща­ет и вра­чу­ет не­до­воль­ное че­ло­ве­че­ст­во.

Ложь – древ­няя по­эти­че­с­кая по­пыт­ка не­до­воль­но­го че­ло­ве­ка уве­ко­ве­чить са­мо­го се­бя.

Кра­со­та – от­ды­ха­ет. За­ко­ны от­ды­ха – это за­ко­ны кра­со­ты – сво­бо­да. От­дых, как кра­со­та и как лю­бовь, тре­бу­ет сво­бо­ды и не вы­но­сит оков. Но от­дых боль­ше, чем лю­бовь. Лю­бить в око­вах ещё мож­но, но по­про­буй­те в них от­ды­хать! Те­перь я по­ни­маю хо­ло­с­тя­ков – люб­ви они пред­по­чи­та­ют от­дых.

Пись­ма – это на­ши око­вы. Не­за­слу­жен­ная обя­зан­ность их пи­сать страш­но ме­ня раз­дра­жа­ет, как, впро­чем, вся­кое по­ку­ше­ние на свою сво­бо­ду. Пись­ма нуж­но пи­сать по на­ст­ро­е­нию – как сти­хи. Сво­ей люб­ви мы обыч­но пи­шем пись­ма имен­но по на­ст­ро­е­нию. Пись­ма – ко­ры­ст­ное след­ст­вие мо­ра­ли, вну­шен­ной с ко­лы­бе­ли. Пи­сать ча­с­то пись­ма – низ­ко­проб­но, без­вкус­но, а пи­сать вдо­ба­вок к то­му длин­ные пись­ма – сов­сем ужас­но. У сво­их дру­зей и у се­бя лич­но я об­на­ру­жи­ваю осо­бый тон­чай­ший вкус – мы не пи­шем друг дру­гу по два-три ме­ся­ца сра­зу, хо­тя ут­ра­тить друж­бу бы­ло бы для нас же­с­то­ким уда­ром судь­бы.

Иду даль­ше. Судь­бу де­ла­ют буд­ни. Буд­ни – ос­но­ва мо­ра­ли. Они из­ма­ты­ва­ют, как бес­сон­ни­ца. Сон дав­но стал для нас сказ­кой. Ис­пы­та­ния буд­ня­ми – ис­пы­та­ние на рас­тя­же­ние. Сча­с­тье че­ло­ве­ка, как во­об­ще всё чув­ст­вен­ное, эла­с­тич­но. Но ин­тел­лект не об­ла­да­ет и не дол­жен об­ла­дать та­ким низ­ким, не­бла­го­род­ным свой­ст­вом. Он про­ти­во­дей­ст­ву­ет. Он смер­тель­ный враг буд­ней и, по­нят­но, во­об­ще ру­ти­ны.

И ещё. Ску­ка не свой­ст­вен­на по­эзии, она свой­ст­вен­на жиз­ни. По­эзия – это пра­зд­ник, а ску­ка – буд­ни. Но буд­ни – увы – все­гда пре­об­ла­да­ют. Пра­зд­ни­ки – это соль жиз­ни, соль буд­ней, и ес­ли всё вре­мя пра­зд­ни­ки – это бу­дет скуч­но.

17 ию­ня 1964

А ещё в ар­мии я чи­щу кар­тош­ку. Не­по­во­рот­ли­вая мо­к­рая ко­жу­ра сви­са­ет с но­жа длин­ной спи­ра­лью и ук­ла­ды­ва­ет­ся у ног ка­ла­чи­ком. Это чи­с­то по-ко­ша­чьи или по-жен­ски. Вы­ко­вы­ри­ваю про­тив­ные глаз­ки, как око­пав­ших­ся ту­не­яд­цев. Ре­бя­та раз­го­ва­ри­ва­ют, а точ­нее, ду­ма­ют вслух. Ду­мать вслух – это так не­по­сред­ст­вен­но, по-дет­ски и так по-фи­ло­соф­ски! Я то­же раз­го­ва­ри­ваю или мол­чу. Мол­чать ин­те­рес­ней. Я пре­вра­ща­юсь в бес­шум­ный во­рох длин­ных вос­по­ми­на­ний. Вос­по­ми­на­ния па­да­ют с но­жа сы­рой га­лак­ти­че­с­кой спи­ра­лью. В чи­ст­ке кар­тош­ки, в этом про­стом, раз­ме­рен­ном, как вре­мя, за­ня­тии при­сут­ст­ву­ет не­уло­ви­мая гар­мо­ния при­ро­ды, дет­ст­ва, фи­ло­со­фии, от­ды­ха. Те­перь я знаю от­че­го Ос­кар Уайлд обо­жал про­стые удо­воль­ст­вия.

По­сле я дол­го хо­жу с паль­ца­ми, по­кры­ты­ми, как ожо­га­ми, чёр­ны­ми ко­сы­ми пят­на­ми от крах­ма­ла…

28 ию­ня 1964

И опять хан­д­ра со­сёт под ло­жеч­кой, не­стер­пи­мый пе­ре­ме­жа­ю­щий­ся сплин. Сме­ясь, я иду от люб­ви к люб­ви, от не­на­ви­с­ти к не­на­ви­с­ти, от хан­д­ры к хан­д­ре. У буд­ней есть свои буд­ни – это хан­д­ра, обо­рот­ная сто­ро­на сча­с­тья, се­с­т­ра ту­по­с­ти. И вот при­хо­дит не­из­беж­ная по­ш­лость – смех сквозь слё­зы. Она на­чи­на­ет­ся в го­ло­ве. Но спер­ва мыс­ли – ко­рот­кие ос­т­рые вспыш­ки, пе­ре­хо­дя­щие в глу­хое пла­мя.

Иро­нию по­ро­ди­ли буд­ни. Она по­рож­де­ние сво­бод­но­го ду­ха и она за­усе­ни­ца здра­во­мыс­лия. Че­ло­век с раз­ви­тым чув­ст­вом юмо­ра – утон­чён­но без­нрав­ст­вен­ный че­ло­век. Иро­ния эго­ис­тич­на. Она амор­ти­зи­ру­ет лич­ность на уха­бах жиз­ни. От иро­нии до по­ш­ло­с­ти один шаг. Ах, иро­ния, иро­ния!.. Но по­сле то­го, как мы рас­су­ди­тель­но го­во­рим: «Шут­ки в сто­ро­ну!» – мы ста­но­вим­ся мерт­ве­ца­ми. Всё вре­мя, каж­дую ми­ну­ту со мною жи­вут про­грамм­ные строч­ки Ма­я­ков­ско­го: «Не­на­ви­жу вся­че­с­кую мерт­ве­чи­ну, обо­жаю вся­че­с­кую жизнь!». Но я слиш­ком не­на­ви­жу вся­че­с­кую мерт­ве­чи­ну, что­бы быть раз­бор­чи­вым в жиз­нен­ной вся­чи­не.
Са­мо­вол­ки в ар­мей­ском бы­те опас­ны, как са­пёр­ная ра­бо­та. В этом де­ле оши­ба­ют­ся толь­ко один раз – и ре­пу­та­ция сол­да­та взле­та­ет на воз­дух. Я уже не­сколь­ко раз взле­тал на воз­дух. Но так, как со мной слу­чи­лось в по­след­ний раз, ещё ни ра­зу! Я взле­тел слиш­ком вы­со­ко, что­бы по воз­вра­ще­нии на зем­лю со­брать свои брен­ные ос­кол­ки в еди­ное це­лое. А ведь са­мо­вол­ка ра­бо­та­ла, как хро­но­метр.

Вплоть до са­мо­го ужи­на шёл не­снос­ный, не­про­лаз­ный тро­пи­че­с­кий дождь. Он за­то­пил кру­гом всю ок­ре­ст­ность, и, что­бы за­да­ми до­брать­ся до пер­вой ас­фаль­ти­ро­ван­ной до­ро­ги, нам при­шлось снять баш­ма­ки и но­с­ки, и за­су­чить узень­кие, как бам­бу­чи­ны, брюч­ки. Но за­су­чить их на тол­стые ик­ры яви­лось не­раз­ре­ши­мой го­ло­во­лом­кой. Мы про­би­ра­лись че­рез по­лу­пу­с­тын­ный ав­то­парк и даль­ше че­рез ши­ро­кий луг с жё­ст­кой ме­сяч­ной ще­ти­ной и за­ли­тый по щи­ко­лот­ку, как в по­ло­во­дье. Ту­чи глу­хо скре­же­та­ли и вот-вот мог­ли сно­ва об­ва­лить­ся по­то­пом. Уп­ря­мо на­кра­пы­ва­ла по­до­зри­тель­ная мо­рось. Мы – это Куш­на­рен­ко и я. Куш­на­рен­ко – в быв­шем что-то вро­де ба­ра­бан­щи­ка в од­ной из крас­но­дар­ских джаз­банд, сча­ст­ли­вый, оп­ти­ми­с­тич­ный че­ло­век. Оп­ти­ми­с­тич­ный до та­кой сте­пе­ни, что ни­ког­да не за­ду­мы­вал­ся над сво­и­ми по­ступ­ка­ми. Един­ст­вен­но, к че­му он не вы­ра­бо­тал им­му­ни­тет, так это к ар­мей­ским по­ряд­кам. Он лю­бил улы­бать­ся и на ощупь был плот­ный, как мо­лоч­ный ще­нок. В тот день мы оба за­сту­па­ли в на­ряд дне­валь­ны­ми по ро­те, во вто­рую сме­ну с 2-х ча­сов но­чи. В об­щей слож­но­с­ти мы име­ли при­лич­ную ку­чу де­нег – 42 пе­со, три чет­вер­ти ко­то­рой про­хо­ди­ли в га­ван­ских ба­рах. Наш скорб­ный путь, на­чи­ная с пер­вой ав­то­бус­ной ос­та­нов­ки, был до от­ка­за на­сы­щен рек­лам­ным не­о­ном, вы­со­ко­проб­ной за­лёт­ной му­зы­кой, пле­ни­тель­ной дав­кой сре­ди чув­ст­вен­ных жен­щин и ед­ким при­зра­ком рус­ско­го па­т­ру­ля. В мрач­ном рай­о­не пор­та мы сде­ла­ли пер­вый за­ход в бар. Crema Cacao! Я его тя­нул, как за­яд­лый ку­риль­щик ред­кую си­га­ре­ту. Тя­нул и сто­нал от бла­го­го­вей­но­го бла­жен­ст­ва. Куш­на­рен­ко по­сле со­об­щил, что с нас по­ря­доч­но со­дра­ли. Уди­ви­тель­но, пла­тил-то я! Эк­зо­ти­че­с­ки, стра­ст­но на­и­г­ры­вал му­зы­каль­ный ком­байн-ав­то­мат. Пять сен­та­во – пла­с­тин­ка. Пять сен­та­во – гло­ток ку­бин­ской му­зы­ки. Бы­ла и рус­ская – «Очи чёр­ные», – фи­ли­г­ран­но от­то­чен­ный мо­тив. Пять сен­та­во – рус­ская то­с­ка. В ба­ре пьют кор­рект­но – по-пти­чьи. Но рус­ских здесь уже зна­ют. «То­ва­рич!» Им на­ли­ва­ют сра­зу пол­ный ста­кан. Са­мо­вол­ка ти­ка­ла на се­ми кам­нях (семь сво­бод­ных ча­сов), и ни­кто ещё не знал, что в пол­ку ско­ро нас бу­дут ра­зы­с­ки­вать. Мы по­ка­мест блуж­да­ли в ули­цах уз­ких, как уще­лья, и по­пы­хи­ва­ли ер­ши­с­ты­ми си­га­ре­та­ми, но уже на­до­еда­ло. Вы­ру­чи­ло так­си. «– A la «Victoria!»**. «И вот бар «Вик­то­рия». Це­лый квар­тал. Ули­ца гу­с­то за­пру­же­на од­ни­ми муж­чи­на­ми. Ка­за­лось, про­хо­ди­ло за­се­да­ние об­ще­ст­ва хо­ло­с­тя­ков, пред­се­да­тель толь­ко что кон­чил свой по­тря­са­ю­щий до­клад и все вы­сы­па­ли на пе­ре­рыв. Куш­на­рен­ко сра­зу при­уныл и вы­ска­зал про­бле­ма­тич­ное пред­ло­же­ние о том, что на­до, на­вер­ное, за­ни­мать оче­редь. Но мы пе­ред этим креп­ко под­да­ли, что­бы дол­го рас­суж­дать, и под силь­ным кре­ном вва­ли­лись в дверь, в ко­ри­дор, на ле­ст­ни­цу, в дверь, в про­ст­ран­ст­во и что-то так вплоть до са­мо­го дна сво­бод­ной ци­ви­ли­за­ции, где по нас в не­ве­ро­ят­ной ты­ся­че­лет­ней то­с­ке из­ны­ва­ли зной­ные жен­щи­ны тро­пи­ков. Тьфу! Тьфу! Тьфу! Ста­рая ро­ман­ти­ка, чёр­ное пе­ро.

Во вто­ром ча­су но­чи я при­шёл в «Ко­ло­нию». Ночь. Прон­зи­тель­ная, нерв­ная ти­ши­на. Чут­кие чёр­ные лу­жи. По­ш­лость кон­ча­лась. Ос­та­ва­лось не­сколь­ко ша­гов. Вот и они пре­одо­ле­ны. Я пе­ре­лез че­рез свар­ли­вую ко­лю­чую про­во­ло­ку и на­пра­вил­ся в ро­ту. Там ме­ня уже под­жи­да­ли.
– Где был?
– В са­мо­воль­ной от­луч­ке. Де­лал би­о­гра­фию.

Га­упт­вах­та. Оди­ноч­ка. Я рас­тя­нул­ся на «ко­в­ре-са­мо­лё­те» – го­лом де­ре­вян­ном на­сти­ле и за­крыл гла­за. Ме­тал­ли­че­с­ки круп­но зве­не­ли тя­жё­лые ко­ма­ры. Кро­во­пий­цы, они жа­ли­ли, как шпри­цы. Я ле­жал в че­ты­рёх сте­нах, ру­ка сви­са­ла, под ру­ку под­ско­чи­ла пу­за­тая ме­лочь – две-три строч­ки: «– Я по­пал на гу­бу. Не­чем мне по­хва­лить­ся, но и не о чем дол­го жа­леть». Куш­на­рен­ко по­са­ди­ли ут­ром.

Ух! Хро­но­метр был при­ло­жен к ад­ской ма­ши­не. Всё по­ле­те­ло к чер­тям. Бю­ро, со­бра­ние, при­ка­зы. Де­мо­би­ли­за­ция ото­дви­ну­лась в ту­ман. Вот как бы­ва­ет са­мо­вол­ка.

1 ию­ля 1964

Вот две ве­щи: «Об­ла­го­ра­жи­ва­ет че­ло­ве­ка толь­ко ин­тел­лект» и «Риск – бла­го­род­ное де­ло». По­нят­но, му­д­рость не мо­жет ри­с­ко­вать, она для это­го слиш­ком объ­ек­тив­на и кон­сер­ва­тив­на. Ри­с­ку­ет оп­ти­мизм или ос­т­рый ум. Бла­го­род­ст­во все­гда ум­ст­вен­но. Бла­го­род­ст­во – ду­ша ин­тел­лек­та. В свою оче­редь ис­тин­ный оп­ти­мизм то­же об­ла­го­ра­жи­ва­ет. За по­след­ние три го­да на каж­дом ша­гу я встре­чал лю­дей оп­ти­ми­с­тич­ных, но бла­го­род­ных встре­чал ма­ло.

17 ию­ля 1964

Мо­ре – свет­лая и горь­кая фи­ло­со­фия на­шей жиз­ни. У каж­до­го че­ло­ве­ка долж­но быть чув­ст­во мо­ря. Это все­объ­ем­лю­щее чув­ст­во дет­ст­ва, веч­но­с­ти, ис­то­рии. Оно обо­га­ща­ет, очи­ща­ет, воз­ве­ли­чи­ва­ет. Ему свой­ст­вен­на ши­ро­кость, по­это­му оно не да­ёт че­ло­ве­ку по­гря­зать в ме­ло­чах. Мо­ре – оно об­щи­тель­но, но в ту же оче­редь вы­со­ко­мер­но. Ког­да я смо­т­рю в не­объ­ят­ное ли­цо мо­ря, я не мо­гу лгать и го­во­рю толь­ко прав­ду.

Мо­ре нрав­ст­вен­но, мо­ре все­гда не­о­быч­но. К не­му нель­зя при­вык­нуть, как нель­зя при­вык­нуть к люб­ви. Кто при­вык, тот уже не лю­бит, тот уже глух. Вме­с­то па­ря­ще­го чув­ст­ва мо­ря у не­го бес­кры­лое чув­ст­во лу­жи. При­выч­ка. Лю­бая при­выч­ка бес­кры­ла, ибо тор­мо­зит!

У степ­ных на­ро­дов нет мо­ря, но степь – это то­же мо­ре.

В по­след­нее вре­мя лю­ди от­ры­ва­ют­ся от мо­ря. Они ста­но­вят­ся утон­чён­ны­ми. Они иро­ни­зи­ру­ют. Кап­ля им до­ро­же це­ло­го мо­ря, тра­вин­ка за­сло­ня­ет им степ­ной го­ри­зонт. Вме­с­то ши­ро­ко­го чув­ст­ва мо­ря они пред­по­чи­та­ют тон­кое, хруп­кое чув­ст­во юмо­ра.

В со­сед­нем ба­ре под кры­шей паль­мо­вых ли­с­ть­ев син­хрон­но иг­ра­ет вы­со­ко­проб­ная джа­зо­вая му­зы­ка. Я иду бо­си­ком по бе­ре­гу, ос­тав­ляя на мо­к­ром пе­с­ке гру­бые пер­во­быт­ные сле­ды. Они бы­с­т­ро раз­ла­га­ют­ся. Я иду по кра­еш­ку Ат­лан­ти­че­с­ко­го оке­а­на и вгля­ды­ва­юсь в не­го сча­ст­ли­вы­ми, но ед­ки­ми гла­за­ми. Он раз­ный, он мно­го­ли­кий. В нём есть что-то чер­тов­ское. Мне ка­жет­ся, оке­ан иро­ни­зи­ру­ет. Ино­гда у не­го на ши­ро­ком ли­це про­скаль­зы­ва­ет вспых­нув­шая чай­ка – эта бе­лая чёр­точ­ка тон­кой ус­меш­ки.

26 ию­ля 1964

В пол­день «Гру­зия» взя­ла кон­цы. Я сто­ял на кор­ме теп­ло­хо­да и, стис­нув зу­бы, смо­т­рел. Я да­же не смо­т­рел, про­сто у ме­ня бы­ли рас­кры­ты не­ми­га­ю­щие гла­за. С на­бе­реж­ной ча­с­то-ча­с­то ма­ха­ли ма­лень­кие му­ра­вьи. Это на­ши ре­бя­та, ос­тав­ши­е­ся здесь по при­ка­зу. Я жил с ни­ми в од­ной се­мье по при­ка­зу, спал, ду­мал и ел в од­ной се­мье по од­но­му при­ка­зу. И вот те­перь мед­лен­но, но по при­ка­зу, плы­ли не­бо­скрё­бы. Га­ва­на сто­я­ла – сим­фо­ния в ка­мен­ном ос­тол­бе­не­нии. Я ухо­дил, по­вер­нув­шись к ней ли­цом, – как бы пя­тясь. Это бы­ло не­ес­те­ст­вен­но, как со­вре­мен­ность, не­ес­те­ст­вен­но, как вся­кое рас­ста­ва­ние.

Мне бы­ло жут­ко. Это бы­ла се­рь­ёз­ная боль без ма­лей­шей при­ме­си иро­ни­че­с­кой иг­ры. Я про­щал­ся с Ку­бой, но здесь ос­та­ва­лись два мо­их го­да – луч­шая не­воз­врат­ная по­ра юно­с­ти. Стран­но, уди­ви­тель­но, чу­до­вищ­но – я ухо­жу от се­бя са­мо­го. Мои ша­ги ото­дра­ны от мо­их по­дошв, мои сло­ва ото­рва­ны от мо­их губ, мои де­ла от­ре­ше­ны от мо­их рук. Они уже не со мной, они ос­та­лись са­ми по се­бе од­ни, а я ухо­жу, не­ес­те­ст­вен­но – спи­ной к бу­ду­ще­му, ли­цом к про­шло­му, с не­о­смыс­лен­ным на­сто­я­щим.

* Са­мум (араб. зной­ный ве­тер) – зной­ный су­хой ве­тер («ды­ха­ние смер­ти» у ме­ст­ных жи­те­лей) в пу­с­ты­нях Ара­вий­ско­го по­лу­ос­т­ро­ва и Се­вер­ной Аф­ри­ки, не­су­щий рас­ка­лён­ный пе­сок и пыль. Пер­вое из­ве­ст­ное опи­са­ние са­му­ма при­над­ле­жит ещё Ге­ро­до­ту («крас­ный ве­тер»). Дру­гой из­ве­ст­ный эпи­тет – «мо­ре кро­ви». (Прим. из­да­те­ля.)

** Квар­тал в Га­ва­не, где рас­по­ло­же­ны «ве­сё­лые» до­ма. (Прим. ав­то­ра.)


Публикацию подготовил Евгений БОГАЧКОВ
Пользователь в офлайнеКарточка пользователяОтправить личное сообщение
Вернуться в начало страницы
+Ответить с цитированием данного сообщения
Красников Виталий
сообщение 19.4.2013, 23:30
Сообщение #296


Ветеран ГСВСК
**********

Группа: Ветераны
Сообщений: 9 524
Регистрация: 12.12.2010
Из: Украина, г. Сокиряны, Черновицкая обл.
Пользователь №: 2 888
Младший военный специалист
Период пребывания на Кубе: осень 1985 - 1987 весна
Место дислокации на острове: Нарокко, 3 МСБ, 1 МСР



Человек без кожи
Юрий Кузнецов и Куба

В середине июля этого года во дворе ИМЛИ им. М.Горького я встретил Б.Кузнецову — вдову Ю.П.Кузнецова, и она, зная, что я в течение 3-х лет выступал на конференциях, посвященных творчест­ву Ю.П.Кузнецова, сообщила мне, что 16-17 февра­ля 2010 года Литературный институт им. Горького и Бюро пропаганды художественной литературы Со­юза писателей России намечают провести четвер­тую Международную конференцию «Юрий Кузне­цов и Россия». Я сказал, что если приму участие в конференции, то тему доклада обязательно согла­сую с ней.

Немного поразмыслив, пришел к выводу, что те­ма «Куба и Юрий Кузнецов» может вызвать опреде­ленный интерес, а этот отрезок времени (1962-1964 гг.), когда Юрий Кузнецов в составе группы совет­ских войск на Кубе (ГСВК) нёс свою воинскую служ­бу, памятен мне и сыграл значительную роль в моей судьбе, и решил не дожидаться конференции, а вы­сказаться на эту тему сегодня.

***

После окончания МАИ им. С. Орджоникидзе в 1960 г. я был распределен на предприятие п/я 2227, впоследствии Московский институт теплотехники. В 1961-1962 гг., работая в от­деле лётных испытаний, принимал непосредственное участие в отработке твердо-топливных двигателей и лёт­ных испытаниях ракетного комплекса «Темп» на поли­гоне Капустин Яр.

В октябре 1962 г. я был переведен на работу в Гос­комитет по оборонной тех­нике СССР и продолжал за­ниматься ракетной темати­кой. Поэтому те дни в октя­бре 1962 года, когда мир стоял на грани ядерной ка­тастрофы, навсегда остались в моей памяти.

Нахожусь во время отпу­ска в деревне Арпыли Тарусского района, на моём рабочем столе:
— статья «Уникальная операция», автор А. Бурлов «Ветеран — ракетчик», №7-8, 2007г. (газета «Барьеру» №7 от 07 июля 2009г. — бывшая «Дуэль»);
— статья «Кубинский дневник Юрия Кузнецова», автор Е. Богачков («Лите­ратурная Россия» №25 от 26 июня 2009г.);
— «Избранное» Юрия Кузнецова (стихотворения и поэмы) «Художественная литература», 1990г.

Да, время было трудное и жесткое и, конечно, непо­средственное участие рядо­вого Юрия Кузнецова в Ка­рибском кризисе, а также все два года службы на Кубе, дали многое ему, как поэту, человеку и патриоту России. Идеологическое противосто­яние США и СССР, ставка на военную силу как способ достижения абсолютного превосходства, решение США свергнуть правитель­ство Ф.Кастро, привело Со­ветский Союз к необходимо­сти оказания Кубе экономи­ческой и военной помощи.

4 июня 1962 года ми­нистр обороны СССР Р.Я. Малиновский утвердил план подготовки и проведения оборонительной операции «Анадырь». Ставилась зада­ча не допустить высадки противника на Кубу, ни с моря, ни с воздуха — превра­тить остров в неприступную крепость.

В короткий срок с 15 ию­ля по 15 октября 1962 г. на Кубу были доставлены бо­лее 260 тысяч тонн различ­ных грузов: боевой техники, горючего, продовольствия, строительных матери­алов, а также более 43 ты­сяч военнослужащих. Ни один человек из личного со­става ГСВК не оказался на Кубе случайно. Каждый во­еннослужащий или граж­данский человек проходил персональный отбор. Груп­пировка наших войск име­ла элитный личный состав и была вооружена совре­менным и эффективным оружием того времени.

В ГСВК входили подраз­деления:
— Ракетных войск стратеги­ческого назначения (РСВН) — на Кубу были доставлены и поставлены на боевое де­журство 42 ракеты Р-12 дальностью действия до 2000 км и мощностью боеза­ряда каждой ядерной голо­вной части в 1 мегатонну;
— Противовоздушной обо­роны (ПВО) — на Кубе были развернуты 144 пусковые установки зенитных ракет С-75;
— Военно-воздушных сил (ВВС) — 40 самолетов МИГ-21, 11 самолетов ИЛ-28, 33 вертолета Ми-4, 16 пуско­вых установок фронтовых крылатых ракет;
— Военно-морского флота (ВМФ) — бригада ракетных катеров с крылатыми ракетами П-15, береговой ракет­ный полк с 64 зенитными ракетами С-1; минно-торпедный авиационный полк в составе 40 самолетов ИЛ-28;
— Сухопутных войск — 4 мотострелковых полка с приданием каждому танкового батальона, а трем — тактических ракет «Луна».
— Карибский кризис был разрешен путем сложнейших переговоров двух великих держав, тем самым удалось избежать катастрофа, которая могла бы уничтожить все человечество.

Главный итог стратегиче­ской операции «Анадырь»:
— предотвращена прямая угроза термоядерной войны;
— Куба защищена от агрес­сии со стороны США и по­лучила свободное развитие:
— США публично взяли обязательство не нападать на Кубу и удержать от этот своих союзников;
— США убрали свои ракет­ные базы из Турции и Ита­лии;
— начался процесс ядерно­го разоружения и запрет ядерных испытаний в трех средах (1963 г.), кроме под­земных;
— возрос авторитет СССР как мировой державы.

А теперь давайте посмот­рим, как отразил эти собы­тия и свою службу на Кубе в своем творчестве Юрий Кузнецов.

В стихах:

— вот что он пишет 25 октября 1962 года — самый пик противостояния:

Я помню ночь с континентальными ракетами
Когда событием души был каждый шаг,
Когда мы спали, по приказу, нераздетыми,
И ужас космоса гремел у нас в ушах.
С тех пор о славе лучше не мечтать
С закушенными изнутри губами,
Забыть о счастье и молчать, молчать —
Иначе не решить воспоминаний.
Опять же на Кубе в 1963 году:

Да, вот сейчас, когда всего превыше
Ракет континентальные штыки.
Все наши представленья и привычки
Звучат как устаревшие стихи.
Машинам века доверяя слепо,
Мы гоним их за роковой предел.
Любуемся звездой, упавшей с неба.
А может, это космонавт сгорел !


Стихов было немного, а почему, он скажет позднее в своем эссе 2003 года.

Кубинский дневник поэта охватывает небольшой отре­зок времени, 20 мая — 26 июля 1964 года, последние дни пребывания его на Кубе.

Посмотрите, какие неор­динарные суждения высказывает совсем ещё молодой человек (ему 23 года).

«Счастливые люди не ве­дут дневников точно так же, как влюбленные, по Грибоедову, часов не наблю­дают <...>.

Дневники ведут люди с философской точки зрения несчастливые. Дневник — прежде всего разговор вслух с самим собой, проверка се­бя, своих чувств и мыслей.»

«Есть люди, которые живут в полусне — это со­стояние интеллектуаль­ной неполноценности; или во сне — это состояние сча­стья — абсолютная непол­ноценность, интеллекту­альное состояние дурака».

«Поэзии, как детству, грубеть нельзя. А я огрубел. Только не знаю, хорошо это или плохо. Успокаивает од­но — то, что не очерствел. Ещё появилась объектив­ность. Уметь обобщать мо­жет человек с большим чув­ством объективности — писатель. Я могу обобщать — я заметил за собой та­кую удивительную способ­ность».

«Бешусь, скрежещу зуба­ми. Я хочу женщины, дру­зей, стихов, музыки и хоро­шего мыла! Пронзитель­ная, ясная, белого каления тоска. В душе я обуглился и стал чёрным. К чёрту иро­нию! Она сентиментальна до жестокости. К чёрту стихи! Они манерны до кокетства. К чёрту философию! Только мысли делают человека несчастливым, Больно, потрясающе больно, как будто с меня медленно сдирают кожу. Не­ужели это вправду — я поэт — человек без кожи?».

«В нашей роте «Г» нет ни одного интеллектуаль­ного человека. Но есть рассудительные. Но я не люблю рассудительность. Рас­судительность консерва­тивна. За нею следует хо­лодность, сдержанность и ограниченность».

«К людям я всегда добр — этот обыкновенный хо­роший принцип заложен во мне с пеленок, — но живу только в себе».

«Дружбу легче найти, чем любовь. Но любовь мож­но найти под старость, дружбу никогда».

«Недовольство — движу­щий стимул человечества. Довольное человечество про­грессировать не может <...>. Довольство происходит от узости, низменности, плос­кости человеческих интере­сов. Оно скучно. Недовольст­во людей бесконечно как кос­мос. Недовольство — при­знак хорошего вкуса. А до­вольство — это пародия на счастье, — отдаёт идио­тизмом. Оно слащаво, оно антиинтеллектуально. Ци­вилизация — высшее прояв­ление недовольства».

Вот воспоминания поэта о Кубе, которые вошли в документальный фильм «Поэт и война» (1990 г.):

«Шалила военная хунта. Нечто вроде контры. В самую высшую точку кризиса, в ночь с 25 на 26 октября, я дежурил на линии связи. Ка­нал связи шел через дивизию ПВО в Гавану. Я слышал на­пряженные голоса, крики: «Взлетать или нет, что Москва? Москва молчит? Ах мать так, так!». Такого мата я не слышал после ни­когда! Ну, думаю, вот сей­час начнётся. Держись, зем­ляки! Самолеты, взлетят, и ракетчики не подведут. Помирать, так с музыкой!

Да, такой был настрой. Молодость не имеет пред­ставления о смерти, в этом смысле она бессмертна, но обошлось, политики догово­рились, кризис миновал.

Куба рано дала мне. два преимущества. Первое: моя. человеческая единица всту­пила в острую связь с тра­гической судьбой всего ми­ра, я напрочь лишился той узости, которую называют провинциализмом. Вто­рое: чувство Родины с боль­шой буквы. Ностальгия — необычное чувство. Родина была за 12 тысяч километров, а притягивала к себе как гигантский магнит. Я понял тогда, что я русский. Я частица России, и она для меня — всё».

Конечно, позднее некото­рые свои ранние кубинские впечатления Кузнецов пере­осмыслил, что отражено в его эссе 2003 г. «Воззрение»:

«Я ушел в армию на три года, два их них провёл на Кубе, захватив так назы­ваемый «Карибский кри­зис», когда мир висел на во­лоске. Там мои открытия прекратились. Я мало пи­сал и как бы отупел. Я ду­мал, что причина кроется в отсутствии книг и лите­ратурной среды, но причина лежала глубже. На Кубе меня угнетала оторван­ность от Родины. Не хва­тало того воздуха, в кото­ром «и дым Отечества нам сладок и приятен». Кругом были чужая земля, она пах­ла по другому, и люди тоже.

Впечатлений были много, но они не задевали души. Русский воздух находился в шинах наших грузовиков и самоходных радиостанций. Такое определение воздуха возможно лишь на чужбине. Я поделился с ребятами сво­им «открытием». Они уди­вились: «А ведь верно!», и тут же забыли. Тоска по Родине была невыразима. После армии я возвратился в родной воздух, и всё стало на свои места. Я открыл русскую тему, которой буду верен до гробовой доски...».

И, заканчивая свои замет­ки о поэте, прежде всего о по­эте, Юрии Кузнецове, я при­веду одно стихотворение, на­писанное им в 1964 году, хо­тя еще до начала, определен­ного самим поэтом периода поэтической зрелости (1967 г.) оставалось три года, кото­рое уже приближается к его лучшим стихам:

Я лежу на жестком одре из досок,
Неуютный кулак подогнав под висок.
В кулаке словно нитка, зажата струя —
След на Родину, пенистый путь корабля.
Как ревёт он под ухом, как дышит бедой,
Тот натянутый в сумерки путь молодой!
А когда наконец засыпаю — кулак
Разжимается. Нить обрывается. Мрак.


Годы воинской службы, выполнение интернацио­нального долга вдали от Ро­дины — это начало пути бу­дущего великого советско­го, русского поэта Юрия Кузнецова.

г. Москва

Борис Одинцов, лауреат Государственных премий СССР и РФ в области науки и техники
Пользователь в офлайнеКарточка пользователяОтправить личное сообщение
Вернуться в начало страницы
+Ответить с цитированием данного сообщения
Гришкин Константин
сообщение 20.4.2013, 7:24
Сообщение #297


Ветеран ГСВСК
**********

Группа: Ветераны
Сообщений: 4 398
Регистрация: 25.2.2010
Из: Россия, г. Ленинград
Пользователь №: 2 365
Младший военный специалист
Период пребывания на Кубе: осень 1966 - 1968 лето
Место дислокации на острове: Торренс, 20 ОМСБ, 2 рота



Цитата(Носов Василий @ 23.3.2013, 21:17) *

Привет Константин. Это надо спрашивать у ДЕДОВ. А не у зеленых.

Доброе утро Василий! К великому сожалению ДЕДОВ-то крайне мало на форуме. Или разбросаны по разным веткам, сам слабо ориентируюсь, поэтому и отвечаю с опозданием.
Виталию спасибо за публикацию воспоминаний поэта-кубаша! С удовольствием прочитал...
Немного непонятна фраза про "хунту", что имел ввиду? "Самоволка-гауптвахта"!...каждый интеллигентный солдат должен пройти...иначе служба не удалась!
"






Пользователь в офлайнеКарточка пользователяОтправить личное сообщение
Вернуться в начало страницы
+Ответить с цитированием данного сообщения
Дмитренко Валерий
сообщение 20.4.2013, 22:21
Сообщение #298


Ветеран ГСВСК
**********

Группа: Ветераны
Сообщений: 20 915
Регистрация: 28.2.2009
Из: Украина, г. Киев
Пользователь №: 1 840
Младший военный специалист
Период пребывания на Кубе: весна 1982 - 1983 осень
Место дислокации на острове: Торренс, артдивизион, 3 бат.



К стати, а про "хунта" со школы еще слышал и это как давно со временем забылось, вот счас прочел "хунта" что это? было кодато? blink.gif
Пользователь в офлайнеКарточка пользователяОтправить личное сообщение
Вернуться в начало страницы
+Ответить с цитированием данного сообщения
Яанус Яанимяги
сообщение 20.4.2013, 22:57
Сообщение #299


Ветеран ГСВСК
**********

Группа: Ветераны
Сообщений: 1 036
Регистрация: 7.6.2009
Из: Эстония, Пярну
Пользователь №: 2 067
Младший военный специалист
Период пребывания на Кубе: осень 1984 - 1986 весна
Место дислокации на острове: Нарокко, 4 MСБ, взвод связи



Ху́нта (исп. junta — «собрание, комитет») — в Испании и испаноязычных странах этим словом обозначаются различные органы государственного управления, в том числе гражданские. Например, хунта Пиночета. Когда речь идёт о португалоязычных странах, употребляется термин «жу́нта» (порт. junta).
В современном русском языке (как и в ряде других языков мира) слово хунта используется в основном для обозначения военной диктатуры, установившейся в результате государственного переворота, причём не обязательно в испаноязычной стране — греческая военная хунта («чёрные полковники») или хунта Мьянмы.
Пользователь в офлайнеКарточка пользователяОтправить личное сообщение
Вернуться в начало страницы
+Ответить с цитированием данного сообщения
Дмитренко Валерий
сообщение 20.4.2013, 23:11
Сообщение #300


Ветеран ГСВСК
**********

Группа: Ветераны
Сообщений: 20 915
Регистрация: 28.2.2009
Из: Украина, г. Киев
Пользователь №: 1 840
Младший военный специалист
Период пребывания на Кубе: весна 1982 - 1983 осень
Место дислокации на острове: Торренс, артдивизион, 3 бат.



Яанус это понятно в инете и я прочесть могу связано она както может с Пентагоном чтоль, дело не в этом, мне с децтва в карикатурном журнале "перец" запомнились эти карикатуры на военную тематику, а со временем эта "хунта" не встречалась и забылась, а вот сегодня напомнили, вот хотелось бы узать от "дедов" что это значило.
Пользователь в офлайнеКарточка пользователяОтправить личное сообщение
Вернуться в начало страницы
+Ответить с цитированием данного сообщения

12 страниц V « < 8 9 10 11 12 >
Ответить в эту темуОткрыть новую тему
3 чел. читают эту тему (гостей: 3, скрытых пользователей: 0)
Пользователей: 0

 



Текстовая версия Сейчас: 28.3.2024, 20:15
ѥ골Mail.ru       Яндекс цитирования       mail.ru - В каталоге